— Можно посмотреть на эти сайты? — вскинулся Звеллингер.

— Это может быть опасно, — поежилась Геня. — В письме ясно сказано: для правильного управления машиной нужно знание правила истинной веры. Пока мы не убеждены на сто процентов, что машина отключена, не стоит ее трогать. Довольно уже разрушений на сегодня.

Звеллингер с удивлением посмотрел на Геню:

— Ты что, вправду поверила?

— Я верю тому, что вижу, — спокойно ответила та. — Остальное — допущения и гипотезы.

— С-сумасшедшие, — пробормотал Звеллингер.

— Но… зачем она подключилась к нам? — кашлянул из своего темного угла Батхед.

— Для того, если верить письму, — пояснил Дипак, — чтобы создать для каждого из нас Алгоритм Счастья, о котором говорил Девин. Машина начала работать, чтобы сделать счастливыми тех, кто ей управляет; а через них — и всех людей на Земле. Так пишет дядя. Но вот только в итоге она сотворила цунами — что-то пошло не так. Получается, Станислав и Геня правы: не зная правило, мы управляем машиной неверно.

Геня сказала:

— Машина работает через интернет, и сейчас она выключена, — она неуверенно улыбнулась. — По крайней мере в данный момент мироздание от нас в безопасности. Американцы доставят Лизу в Чикаго, а завтра мы им позвоним и скажем, что больше не желаем участвовать в их эксперименте… Вернем им браслеты; пусть сотрут и сайты, и все.

Все закивали в согласии. В этот момент с лавочки у камина раздался тихий голос:

— Если Врата открылись, их уже не закрыть.

Все взоры обратились на малыша в тунике.

— Уж не часть ли и вы розыгрыша, святой отец? — прищурил под очками глаза Звеллингер. Катарина на противоположном диване тихонько фыркнула.

— Я предлагаю действовать следующим образом, — отвернулась от монаха Геня. — Первым делом, завтра утром надо забрать перевод рукописи из сейфа банка. Дальше: позвонить ректору и все ему рассказать. От него узнать, что правда, — если есть хоть какая-то доля правды во всей этой истории, — а что выдумка. В любом случае: утром связаться с американцами и объявить им, что мы не даем согласия на дальнейшее участие в эксперименте. Точка.

— И потребовать от них объяснений! — прогремел Звеллингер. — В противном случае мы обратимся в газеты — службы безопасности тоже должны быть подконтрольны обществу!..

Дипак, Батхед и Катарина готовы были уже поддержать план, но в этот момент Самуэль вдруг тихо и быстро сказал:

— Рассказать все Ректору и Девину, означает сразу открыть им секрет тетради. Той тетради, которая предназначалась только Дипаку, — а теперь и нам. Хотим мы этого или нет? Американцы заберут у нас тетрадь и перевод, — и для нас на этом все закончится!

— Ну и славно, — потер руки Звеллингер. — Разве мы не этого хотим?

Опять вдруг что-то — на этот раз тихо — стукнуло в соседней комнате. Все замерли. Из спальни послышался шорох, затем все стихло. Не вставая с места, Самуэль крикнул:

— Китти! Кыш под кровать, несносная кошка!

Он обвел всех по очереди глазами, вновь собираясь с мыслями.

— Не знаю, открыты эти Врата или нет, — он кивнул Ли-Ваню, — но фактом остается то, что некая сила пытается вовлечь нас в свою игру — в серьезную или в фарс. Мне кажется, Интересно попытаться выяснить об этой силе как можно больше самим, прежде чем давать делу официальный ход. Давайте сначала узнаем содержание тетради, а уж потом откроемся Ректору и Девину.

— Это так и получится, — пожала плечами Геня, — перевод то из сейфа заберем мы. И сначала его прочтем.

— Но с Девиным связаться надо все равно раньше, — разрезал ладонью воздух Звеллингер, — как можно скорее! Для того чтобы рассказать ему про сайты и выяснить наконец, выключена машина или нет.

Самуэль двинулся на стуле.

— Но мы ничего не скажем ему ни про письмо, ни про тетрадь.

— Пока не скажем, — уточнил Звеллингер.

— Пока не прочтем перевод, — кивнула Геня.

— Все понятно, — подвел из темноты итог Батхед. Семеро переглянулись. Несмотря на кажущуюся ясность! плана, про себя все чувствовали, что, последние слова составляли полную противоположность истине.

* * *

За окном наступало серое утро; дождь на улице шел, не переставая.

Осунувшиеся, невыспавшиеся избранные обсуждали как, не вмешивая пока вдело Ректора, напрямую связаться с Девиным.

— Позвонить в посольство? — предложил Самуэль.

— Не ответят, — сказала Геня, — проект засекречен. Да и трубку не возьмет никто — Рождество.

На диване встрепенулась Катарина.

— Подождите-ка, — она с важностью поднесла наманикюренный пальчик к губам, — у меня есть один знакомый в службе безопасности посольства. Он один из тех, кто охранял Лизу во время презентации. Может быть, позвоним ему?

— Классно! Здорово! Не поздно ли?

— Не поздно, — Катарина была очень горда собой. — Наверняка, он еще празднует.

Набрав номер, она поднесла к уху мобильник.

— Алло, Мэлз? Не спишь? — она игриво улыбнулась. — Конечно, нет. Я на балу.

Вид Катарины еще некоторое время был игривым, — потом улыбка на ее лице вдруг стала смотреться не к месту, — в глазах появилась тревога. Потом и улыбка сошла, словно ее стерли тряпкой, — Катарина рассеянно поправила волосы:

— Ты шутишь! Когда это произошло?!

В трубке быстро и взволнованно трещало.

— Ну разумеется — никому ни слова…

Она послушала еще минуту, потом отключила телефон и секунд десять смотрела, переводя взгляд с одного избранного на другого, хлопая ресницами.

— Что? — за всех спросил Дипак.

— Два часа назад самолет, на котором Лиза летела в Вашингтон, упал в Атлантический океан.

— Что?!

Все застыли с открытыми ртами. Голос Катарины задрожал: __ Он попал в смерч и потерял управление. Мэлз говорит, что все это из-за цунами в Азии. Он упал и разбился о воду. Это видели с самолета сопровождения.

— А Девин, Леон, машина?

— Они были в том самолете, что разбился…

— Не может она работать на дне океана!

С момента ужасной новости, прошло чуть больше часа; обсуждение топталось на месте, — вокруг Девина, Леона, того, как все неожиданно, как ужасно, как жаль… — пока Дипак вдруг случайно выразил то, что смутно ощущали все:

— Чувство такое, будто я как-то виноват в их смерти…

— Так и есть, — вдруг тихо, глядя в огонь, сказал монах.

Все опять недовольно посмотрели на него.