Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он спрыгнул со стола.
– Читай, Цу, и думай. И особенно обрати внимание на параграф номер пять. Сейчас он может показаться неважным, но с течением времени условие начнет давить на тебя все сильнее. Саматте легче, у него уже есть ребенок. Но для тебя запрет иметь детей может оказаться непосильным.
– Запрет иметь детей? – пробормотала Цукка. – Странное условие, Дзи… Почему Мати мне о таком не говорил?
– Разглашать условия контракта запрещено даже самым близким людям, о чем там тоже написано. А условие не странное. Вполне нормальное. Если ты решишь остаться, со временем ты поймешь. Пока же информирую тебя, что двадцать твоих яйцеклеток изъяты, проверены и сохранены в стазисе, так что генетических потомков ты сможешь завести даже в глубокой старости. Но дети означают разрыв контракта.
– Не знаю, что и сказать, Дзи… – Цукка потерла щеки руками. – Как-то ты неожиданно на голову мне свалился. И не вовремя.
– Вовремя вообще редко что случается, – Демиург ласково прикоснулся к ее волосам кончиками пальцев. – Недели на раздумье тебе, думаю, хватит. Потом сообщишь, что решила. Но, Цу, я хочу, чтобы ты отнеслась к контракту максимально ответственно. Не просто черкнуть и отмахнуться, как ты попыталась сейчас, а действительно подумать. Подумать – и сознательно принять все последствия. Обещаешь?
– Обещаю, конечно, – вздохнула девушка. – Как тебе можно в чем-то отказать?
– Да очень даже просто. Есть такое слово «нет», ага? Я не следователь и не уличный бандит, я за него ребра не ломаю. Ну все, прекращаю мешать. Работай дальше. А лучше ложись-ка спать. А то и в самом деле переутомишься и завалишь защиту.
Он подмигнул и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Цукка посмотрела ему вслед и взяла в руки лист, покрытый мелкими строчками. Покрутив в руках, она рассеянно отложила его в сторону и снова уставилась на дисплей. Вытащенная Дзинтоном на передний план формула все еще висела у нее перед глазами. Она подняла стило и принялась перетряхивать и переписывать ряды уравнений.
Главное – добить-таки лемму. Все остальное может и подождать.
Та же ночь. Крестоцин, Северный промышленный район
Потрепанная черная «ганза-цунами» медленно въехала в тупик и затормозила, погасив огни. Припаркованный у дальней стены «дайтон-князь», стоящий с выключенными габаритами, дважды мигнул фарами.
– Сиди здесь, – приказал Той спутнику, отстегивая ремень и выбираясь из машины. – Жди. Я быстро.
Он хлопнул дверцей и осторожно, чтобы в тьме переулка не вляпаться в лужу или не полететь кубарем, пошел в сторону «князя». Воздух пропитывал отчетливый запах химикалий – похоже, фильтры на скрывавшейся за высоким бетонным забором фармацевтической фабрике в очередной раз прохудились, и дирекции вскоре предстояло объясняться с экологическим инспектором. От едкого запаха Той злился еще сильнее. Он вообще не понимал, к чему нужна такая конспирация. В городе куча забегаловок, где не обратят внимания не только на двоих мирно общающихся людей, но и на массовый мордобой с выбитыми зубами и переломанными конечностями. Но нет, кретину хочется поиграть в шпионов! Тоже мне, разведчик в тылу врага. Ну ничего, пока он полезен, его можно использовать. У «нормальных» организм, может, и обычный, но с башкой явные нелады, и полезнейшую информацию из них можно выдаивать бадьями и задаром. Впрочем, сейчас его интересует только одна вещь.
Он открыл дверцу «князя» и втиснулся на пассажирское сиденье рядом с водителем, явно слишком тесное для его габаритов.
– Узнал? – грубо спросил он, не удосуживаясь приветствием.
– Какой ты у нас шустрый, молодой господин! – усмехнулся сидящий за рулем. – Ни «как дела?», ни даже «привет». От порога к пирогу, так, что ли?
– Ты знаешь, зачем я здесь, – ровным тоном, скрывающим под собой кипящую ярость, произнес Той. – Я знаю, зачем ты здесь. Ты ведь боишься, что нас застукают? Так колись быстрее, и разбежимся, взаимно довольные.
– Что за лексика у современной молодежи! – с сарказмом откликнулся его собеседник. – Ну ладно. Раз поболтать ты не в настроении, скажу я тебе, что знаю. Но сначала одно условие.
– И какое же? – угрюмо спросил Той.
– Простое. Я догадываюсь, что ты намерен сделать с девчонкой. Ничуть не возражаю. Но все должно пройти максимально громко. Полиция, сирены, пресса и вертолеты телевизионщиков, все такое. Нам нужен громкий скандал, понял?
– И все? – саркастически осведомился Той. – То есть я лишь должен сунуть голову под топор, ага? Моя шкура на барабане – такое ма-аленькое легонькое условие… Да пошел ты, мудак, понял? – внезапно заорал он, поворачиваясь к собеседнику и сграбастывая его за грудки, но тут же перешел на зловещий шепот: – Ты мне сейчас все скажешь, что знаешь, и безо всякий условий. Иначе я тебе прямо здесь башку отверну!
Сильный скользящий удар в скулу отбросил его назад. В глазах Тоя вспыхнули огненные круги, и левую кисть пронзила острая боль. Он зарычал, выгибаясь на сиденье, чтобы уйти от захвата, и тут же затих, почувствовав упертый в подбородок холодный ствол пистолета.
– Успокоился? – насмешливо спросил его собеседник. – Никогда не недооценивай ментов, мальчик. В своей шайке можешь покрикивать на сопляков сколько влезет, а здесь главный я. И если еще раз попробуешь распустить руки или повысить голос, я тебе мозги вышибу. Не посмотрю, что машину потом отмывать придется. Ты меня понял, урод?
– Да… – прохрипел Той сквозь сжатые зубы. Дуло тут же убралось от подбородка, и стальные пальцы, удерживающие его кисть, разжались.
– Вот так-то лучше. А теперь повторяю: наше дело требует, чтобы вышел громкий скандал. Максимально громкий. И ты мой приказ выполнишь. Мне плевать, что ты с братцем укрывал половину того, на что получал наводки. В конце концов, жить всем надо. Но если попробуешь не подчиниться прямому приказу, то сдохнешь еще до утра, причем даже не от моих рук. У «Нормальных людей» сочувствующих много, а руки длинные. Настолько длинные, что ты даже в Княжествах не скроешься в случае чего.
– То есть я должен либо отказаться и сдохнуть от вашей пули до завтрашнего утра, либо согласиться и сдохнуть от ментовской пули до завтрашнего вечера? – язвительно осведомился Той, потирая ноющее запястье. – Знаешь, я предпочту отказаться. Уйти от ваших «сочувствующих» все же легче, чем от снайперов.
– На твоем месте я бы на успех не рассчитывал, – даже в темноте Той чувствовал,
