Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Долечивание – оптимистично-то как! – парень фыркнул. Фырканье тут же перешло в новый приступ кашля. Когда приступ прошел, Мири сплюнул мокроту в салфетку и сказал: – Погодите минут пять. Одеваться закончу, матери позвоню, и поедем.
Уже выходя из подъезда на улицу, Томара оглянулась на идущих рука об руку Карину и Мири. Лицо девушки не выражало ничего, кроме строгой сосредоточенности. На лице парня, хотя и похудевшем и осунувшемся, держалось безмятежное выражение. Хирург порадовалась его выдержке. Узнать о смертном приговоре и не впасть ни в истерику, ни в депрессию, не озлобиться на весь мир мало кому дано. И все же – все же у них есть общая надежда. Пусть даже она рискует своей репутацией, неважно. Если они вытащат мальчика, риск оправдается, даже если ее лишат диплома за применение неапробированных методов.
И тут висящие на небе с утра серые мрачные тучи разошлись. В щель между ними проглянул краешек солнца, скользнув по лицам теплым лучом. Томара почувствовала, как на душе становится легче. Они обязательно вытащат Мири. Карина справится. А иначе зачем бы боги привели ее в наш мир?
21.14.849, небодень. Крестоцин
Ночью Карина спала плохо. Она вспоминала Мири, его улыбку, голубые глаза на веснушчатом лице… В квартире стояла прохлада – несмотря на самый конец осени, скуповатая хозяйка все еще не включила отопление на полную мощь. И все же Карина то и дело отбрасывала теплое одеяло, чтобы остудить разгоряченное тело. Устроившийся было у нее в ногах Парс в конце концов недовольно мяукнул, спрыгнул с кровати и ушел куда-то под стол.
Временами девушка начинала задремывать, но внезапно вспоминала о завтрашней операции, и сердце начинало тяжело колотиться о ребра, а в ушах шумело. Сумеет ли она справиться? Одно дело – экспериментировать на трупах, которые не чувствуют боли, и совсем другое – работать над живым, вздрагивающим, чувствительным человеческим телом. Она не любила компьютерные стрелялки, в которые обожал резаться Лика, но сейчас невольно сравнивала себя с мальчишкой, у которого отобрали джойстик, сунули в руки настоящее ружье и бросили в гущу реального боя.
Она справится. Она не может не справиться. Если у нее не выйдет, Мири умрет медленной мучительной смертью, и виноватой окажется только она. А еще госпожа Томара и господин Кулау рискуют ради нее своим положением, и если она их подведет, то окажется виновата еще и в их неприятностях. И даже папа ничего не сможет исправить. И не захочет исправлять: это ее жизнь, и прожить ее она должна самостоятельно, не прячась за его спину. А если она не способна к самостоятельности… то и жить, наверное, незачем.
Она в очередной раз отбросила одеяло и села на кровати. Успокойся, жестко сказала она себе. Перестань паниковать. Забудь о возможной неудаче. Завтра ты проведешь операцию, первую из многих, и у тебя все получится. Вспомни, что говорил папа: всегда есть цель, и есть цена, которую ты готова заплатить за ее достижение. Если ты цели не достигла, значит, не заплатила положенную цену. Взвесь на внутренних весах цель и выбери надлежащие средства. Если тебе на самом деле нужна победа, брось на чашу все, что у тебя есть, и обязательно выиграешь. А если провалишься, то, во всяком случае, с сознанием, что твоей вины в неудаче нет.
Она знает цель – спасти жизнь Мири. У нее есть средства – наноманипулятор и объемный сканер, составные части эффектора, неудачного творения Демиурга Майи. Что ж, возможно, для Демиурга оно действительно неудачно, но для нее возможностей более чем достаточно. Она справится.
А теперь она должна заснуть. Если завтра утром она будет шататься от бессонницы, лучше никому не станет. Карина легла плашмя, закрыла глаза и начала успокаивать дыхание, как учил ее мастер Караби. И через несколько минут, как ей показалось ее разбудил писк будильника.
Наскоро приготовив завтрак в скудном свете предзимнего утра, она усадила на плечо Парса и выскочила на улицу. Утром небодня город наслаждался долгим сном, и машин на улицах почти не замечалось. Махнув рукой на стоимость, она поймала такси и через двадцать минут, почти точно к семи часам, оказалась в больнице.
Томара оказалась уже там. Она сидела у кровати Мири и колдовала с диагностом. На правом предплечье парня сидела овальная коробка капельницы, помигивающая зелеными индикаторами. Парень, хотя и с трудом сдерживал кашель, широко улыбнулся ей, и Карина заставила себя улыбнуться ему в ответ.
– Доброе утро, Кара, – сказала Томара, убирая диагност. – Готова к борьбе?
– Да, госпожа Томара, – кивнула девушка, спуская на пол Парса. Механический зверек просеменил к кровати, бесцеремонно запрыгнул на одеяло и принялся обследовать капельницу.
– Ну-ка, брысь! – сказала ему Томара. – Мешаешь.
– Парс хороший, Парс не мешает! – обиженно заявил зверек, замирая.
– Он кто такой? – поинтересовался Мири. – Что за ушастик?
– Его зовут Парс, – сообщила Карина. – Игрушка. Если хочешь, можешь его погладить, он любит.
– Как игрушка может что-то любить? – недоверчиво осведомился парень, но руку к зверьку протянул. Парс с готовностью подставил голову под его пальцы и негромко замурлыкал.
– А у него в шкуру тактильные сенсоры встроены, – объяснила Карина. – Когда его гладишь, его искин воспринимает прикосновение как ласку. И ему приятно.
– Искин, сенсоры… – фыркнула Томара. – Современная молодежь уже и забыла, что такое живой зверь. Кара, ты хоть раз кошку видела?
– Да, конечно, – удивилась вопросу девушка. – У одной моей подруги, дома, в Масарии, дома живет настоящая кошка. Она красивая и мурлычет, совсем как Парс. Только для нее большую клетку надо, а у меня комната маленькая, некуда поставить.
– О всемогущая Назина! – Томара возвела глаза к небу. – Кошка! В клетке!! Что-то в мире совсем не так, если даже кошек начали в клетки засовывать. Кара, кошке положено жить на свободе, вовсе не в ящике… Куда там Калу запропастился?
Она вытащила пелефон, но тут дверь палаты распахнулась, и в комнату почти вбежал доктор Кулау в операционной пижаме. За ним вошла Цумаха, толкающая перед собой столик на колесиках. На столике рядами стояли пузырьки и капсулы с лекарствами, лежал инъекционный пистолет.
– Доброе утро всем, – сказал
