Наконец они уселись на мягкий песок.

– Мне не следовало так говорить, – вздохнул Гай. – Я имею в виду то, что я сказал насчет женщины, принадлежащей другому мужчине. Ты не моя собственность.

– Но ты вел себя по-хозяйски, – заметила Клодия. – Я думаю, тебе следует перед ним извиниться.

– Извинюсь, если ты этого хочешь.

– Хочу.

Они долго сидели молча, но Клодия знала, что Гай намерен высказаться. Она даже догадывалась, как он сформулирует свою мысль.

Как я уже сказал, ты не моя собственность. Я тоже не твоя собственность. Мы оба свободны, как воздух. Никаких обязательств друг перед другом. Я надеюсь, ты поняла это с самого начала, поскольку ты современная женщина. Так что я надеюсь, что ты правильно отнесешься к тому, что я должен тебе сказать.

Но Гай заговорил о другом:

– Если нам не удастся прожить еще двое суток без какой-нибудь серьезной драмы, то мы по крайней мере сделаем все, чтобы избежать этого.

Например, мы с тобой порываем отношения, и ты ближайшим рейсом возвращаешься домой?

– Например? – спросила Клодия. – Кейт и ее мать, кажется, угомонились, и я не вижу ничего такого, что могло бы нарушить брачную церемонию, разве что один из них сбежит из-под венца.

– Этого не случится, – сказал Гай.

– Ты так думаешь?

– Они уже давно приняли решение.

– Вот именно.

Они на мгновение замолчали, и в наступившей тишине слышались только звуки лягушачьего хора да шелест волн, набегавших на берег.

Клодия чуть не плакала. Она и хотела, чтобы Гай высказал все и поставил точку, и одновременно не желала слышать того, что он скажет.

Напряжение нависло над ними, как облако ядовитого газа, и Клодия в конце концов не выдержала.

– Я возвращаюсь, – сказала она, вскакивая на ноги. – А ты, если хочешь, оставайся здесь.

Гай сразу же заметил раздражение в ее голосе.

– Ты хочешь сказать, что тебе лучше побыть одной?

– Почему ты говоришь за меня?! Ты это хотел услышать?

– Я не говорил за тебя!

– Говорил! – Клодия быстро пошла в сторону гостиницы. – Поступай как хочешь, Гай. Мне уже все равно.

Он догнал ее.

– Как прикажешь тебя понимать?

– Никак. Я, пожалуй, пойду и найду этого итальянца. Скажу ему, что прихожусь тебе дальней родственницей. С тобой сегодня не слишком весело.

Гай остановился.

– Клодия…

– Ах, отстань от меня, – пробормотала она, чуть не плача. Не успела Клодия сделать и трех шагов, как он снова был рядом.

– Ради Бога, не будем ссориться. Особенно на глазах у всех.

– Кто ссорится?

В ответ Гай только тяжело вздохнул.

Когда они вернулись, родители Кейт уже отправились спать, а сама она с Полом и Том с Джесс еще сидели и над чем-то смеялись.

Все они, как по команде, вопросительно взглянули на Гая с Клодией.

– Чем это вы занимались? – шаловливо спросила Кейт.

– Любовались морем, – ответила Клодия и притворно зевнула. – Я что-то устала. Гай, не дашь мне ключ? Я, пожалуй, пойду и лягу. – Она демонстративно поцеловала его на прощание. – Дверь оставить открытой?

– Лучше запрись, – ответил он. – Если заснешь, я возьму запасной ключ у дежурного.

Весело улыбнувшись, Клодия сказала, обращаясь ко всем присутствующим:

– Всем спокойной ночи. Приятных сновидений. – И ушла.

Гай пришел минут через двадцать.

– Ты не спишь? – очень тихо спросил он.

Клодия уже выключила свет, но Гай приоткрыл дверь ванной, включив свет там. При таком скудном освещении было нетрудно притвориться спящей – надо было лишь равномерно дышать и следить за тем, чтобы не дрожали веки. Клодия почувствовала, что он смотрит на нее, потом услышала, как он раздевается и чистит зубы.

Гай скользнул под одеяло рядом с ней, но не обнял, как обычно, и не прижался всем телом. Он лежал на спине, и Клодия знала, что он уставился в потолок.

Гай долго лежал так, и Клодия впервые в жизни порадовалась тому, что не умеет читать мысли. Уже засыпая, она услышала, как он пробормотал: «Господи, что мне делать?» – потом все-таки повернулся к ней и обнял одной рукой.

Притворяясь спящей, она стряхнула с себя его руку, как будто ей приснилось что-то страшное. Гай убрал руку, повернулся на другой бок и затих.

Клодия проснулась в 6.20 утра, но Гая уже не было рядом. Она на цыпочках подошла к балконной двери и раздвинула шторы. На балконе его тоже не было. Должно быть, Гай уже ушел к морю. Первые два дня, когда они еще жили по лондонскому времени, которое на пять часов отличалось от местного, они просыпались очень рано и перед завтраком совершали дальние прогулки вдоль берега.

В 7.30 принесли завтрак, а Гай все не возвращался. Веселый официант накрыл стол на балконе, расставив манго, блинчики, бекон, кофе и поджаренные хлебцы, и туда слетелось множество маленьких птичек, которые весело щебетали, рассевшись на шероховатом камне стены в ожидании крошек.

Клодия завтракала в одиночестве. Скорее, не завтракала, а клевала что-то. А потом сидела не шевелясь и наблюдала, как маленькие желтые пташки приканчивают ее манго и лакомятся сахаром из сахарницы.

В 8.30 в дверь постучали.

Пришла горничная в розовой униформе. Она принесла платье на плечиках, обернутое прозрачным пластиком.

– Платье, которое вы отдавали гладить.

Платье с широкой пышной юбкой даже отдаленно не напоминало ни один туалет из ее гардероба.

– Это не мое, – сказала Клодия, покачав головой. – Должно быть, на нем ошибочно проставили номер моей комнаты.

Через пять минут появился Гай. У него были мокрые не только волосы, но и шорты и тенниска.

– Где ты был? – спросила она, не зная, то ли сердиться, то ли плакать.

Гай был предельно напряжен и напоминал фейерверк, к фитилю которого уже поднесли спичку и который готов с минуты на минуту взорваться.

– Гулял, – ответил он, взъерошив пальцами волосы. – Я забрел дальше, чем предполагал, и хотел добраться обратно на маленьком катере, но у него где-то возле Сэнди-лейн кончился бензин.

Неожиданно в нем будто что-то прорвалось.

– Клодия, мне нужно поговорить с тобой.

– Я собираюсь принять душ.

– Не имеет значения. Мне обязательно нужно поговорить с тобой. – Схватив за руку, Гай потащил ее к кровати и усадил. – Мне нужно кое-что сказать тебе. Я уже несколько дней пытаюсь начать разговор, но…

О Господи. Только не сейчас. Я этого не вынесу.