В России, в гораздо большей мере, чем вдругих европейских странах, был заметен разрыв между невообразимым богатством аристократов и невыразимой бедностью народа, и такое положение вело к возникновению между ними большого недоверия и вызывало все большую горечь. Непроницаемые перегородки отделяли все сословия общества. Мелкие помещики теперь боялись своих крестьян, так как за год происходило множество мятежей, и они постоянно возобновлялись. Мужики с опаской поглядывали на своих господ, которые наживались на них и при этом жестоко с ними обращались. Рабочие, которых подстрекали к забастовкам организаторы восстаний из-за рубежа, в частности из Германии, выражали глубокую ненависть к своим хозяевам; имперская бюрократия сохраняла свой уверенный холодный тон, так как именно она двигала колесики государственной машины.

Глухая злоба охватывала мелкий люд, служащих, ремесленников, провинциальный клир, в отношении интеллектуальных кругов, против всех этих надменных чиновников с университетскими дипломами, чьи сыновья разговаривали на культурном языке, свободно ездили за границу и презирали миллионы менее счастливых соотечественников.

В стране возникало огромное число различных партий, кланов. Каждый клан, каждая партия, желала провала членам другого клана, другой партии. Царь даже не мог осознать, до какой степени слово «национальное единство» было пустым звуком!

В это время, когда уже множились первые признаки революции, царица постоянно поощряла царя к выполнению одного своего проекта, который все в общем одобряли, кроме, вполне естественно, двора Марии Федоровны. Вдовствующая императрица из принципа пресекала любую инициативу, исходящую от невестки.

Но все министры, наиболее важные государственные советники, принимали к сведению робкую инициативу Александры придать торжествам по случаю 300-летия Дома Романовых, общенациональный масштаб, чтобы таким образом мобилизовать все здоровые силы в обществе, всех конструктивно мыслящих людей.

Разве первый из Романовых не сел на трон в 1613 году? Вот уже целых триста лет одна династия царствовала в России, строго блюла ее интересы и сохраняла свой престиж. Не наступила ли пора вспомнить об этом, пробудить все русские сердца напоминанием о легендарных именах в ее истории, усилить самое главное в русской душе — любовь к родине. После многих препирательств проект все же был одобрен. Царь тоже считал, что эти торжества, которые заставят всех вспомнить о борьбе и величии России, о мужестве всего русского народа, окажутся весьма кстати, чтобы еще сильнее сплотить все еще очень разъединенный народ вокруг трона, народ, раздираемый абсурдным соперничеством во всех сословиях, народ, который таким образом получит реальную возможность окончательного радостного примирения. В охваченной тревогами Европе, где по-прежнему создавались ложные и настоящие альянсы, где интриги шли своим чередом, охватывая все маленькие балканские народы и великие державы, не спускавшие уже с них глаз; некоторые политики подвергали критике решение Николая II с большой помпой и размахом отметить событие общенационального масштаба, и утверждали, что сейчас подобное просто ни к чему. И тогда многие попытались извратить замысел императора, который собирался отметить это важное историческое событие и устроить такие звонкие торжества, которые станут последними радостными и веселыми торжествами в царской России.

Хотя дом Романовых, по существу, прекратил свое существование после смерти дочери Петра Великого, императрицы Елизаветы, в 1761 году, последние правящие Романовы были потомками Павла I, матерью которого являлась Екатерина Великая (она была принцессой Ангальт-Цербтской, то есть немецкой принцессой), а «официальным» отцом — император Петр III (немецкий принц Шлезвиг-Голштейн-Готторпский). Но на самом деле Павел I был сыном первого любовника Екатерины — Салтыкова, что заставляет нас считать нынешних Романовых Голштинами, или Ангальт-Цербстами, или Салтыковыми, но никак не Романовыми.

В то время один знаменитый генеалог провел тщательное, глубокое исследование, чтобы установить, сколько в процентном отношении крови Романовых у Николая II, после чего заявил, что «официально» у государя оставалось только восемь сотых крови Петра Великого, причем если руководствоваться истинной, а не вымышленной историей…

Даже такой верный друг, как доктор Боткин, без всяких обиняков считал ошибкой идею проведения торжеств по поводу трехсотлетия дома Романовых, к которому нынешний монарх имел столь слабое, весьма отдаленное отношение. Как бы там ни было, но теперь, после стольких лет, прошедших после русской трагедии, можно обо всем судить иначе.

Александра, всегда бдительно следившая за престижем своего мужа, делала все, чтобы его не уронить, а еще больше возвысить в глазах народа, выступила с инициативой осуществить такой план.

Некоторые свидетели еще совсем недавно писали, что знаменитые торжества, посвященные 300-летию дома Романовых, производили на всех потрясающее впечатление и надолго сохранились в их памяти.

В июне 1913 года великий князь Павел опубликовал в Париже книгу, переведенную профессором Эшаниновым, — «Царствование Его величества Николая II», в которой не без определенной куртуазности, присущей всегда книгам такого рода на основе воспоминаний, нарисовал более или менее правдивую историю семьи Романовых.

Ни сам император, ни Александра не заблуждались на сей счет. Им было известно, что во всех уездах, во всех губерниях империи принимали посланцев революционных групп. Многочисленные забастовки, проходившие, правда, без серьезных последствий, дерзкие декларации членов государственной Думы, которые тут же подхватывала враждебно настроенная пресса, принуждали этих революционеров искать любой предлог для общенационального возмущения и протеста. Не рисковали ли в определенном смысле и сами государь с государыней, решившись провести празднества, которые не имели почти никакого отношения к их родословной?

Но успех праздника был бесспорным, — в течение нескольких недель по всей стране царило такое веселье, которое уже не наблюдалось на протяжении нескольких поколений.

Государь с государыней совершили символическое паломничество по тем губерниям, где находилась колыбель семьи Романовых. В Москве, Владимире, Ярославле, Костроме, — в едином общенациональном порыве все забывали накопившиеся с годами огорчения и обиды, вдоль берегов Волги выстраивались целые толпы людей, которые следовали за императорской четой.

Первый из Романовых — Михаил был избран царем в шестнадцатилетнем возрасте, после периода Смуты, двух Лжедмитриев и правления Бориса Годунова. Поднимаясь по иерархической лестнице, он стал еще и Московским патриархом.

Все члены императорской семьи посетили тот монастырь, в котором скрывался от врагов Михаил Романов. По какому-то странному стечению обстоятельств, тот монастырь, в котором жил основатель династии, назывался Ипатьевским! Ипатьевским назывался и тот дом в Екатеринбурге, где одной самой черной в русской истории ночью все члены царской семьи были расстреляны, и их кровью окрасился пол в страшном подземелье.

В древнем городе Кострома, в котором, казалось, каждый дом, каждая улица сами представляли собой реликвии, связанные с основанием их династии, последним государям Романовым был оказан восторженный прием, они были встречены таким ликованием, на что не могли рассчитывать даже в самых своих смелых ожиданиях.