и желание доказать ей, что если она и вычеркнула меня из своей жизни, забить ей о себе я не дам. Она обо мне услышит, узнает…

— Чего завис? — голос Азарина прорывается через затуманенное мыслями сознание не сразу.

Трясу башкой.

— Да так.

Кошусь на Аринку. Она играет с Настей в Сороку—Ворону, заметив, что я смотрю, приподнимает бровь, а когда Азарин тоже голову поворачивает, она ему улыбается.

Завидую я Тимохе. По-хорошему завидую…

Только сейчас понимаю, что тоже хочу семью. Настоящую. Свою. Не такую, какая была у меня.

Когда в бутылке остается чуть меньше половины, Азарины сваливают. Вершинин приезжает за Настей, где-то через час, после этого.

Остаюсь в квартире один.

Допиваю вискарь и включаю личный телефон. Долго смотрю на цифры.

Никин номер, естественно, он у меня уже есть. Попросил пробить еще утром, сразу после встречи.

38.3

Сразу как только она вышла из моего кабинета, службе безопасности было отдано распоряжение, узнать все, что происходило с Никой за эти годы. Номер телефона, само собой, в первую очередь.

Часть информации мне уже выслали на почту, но я еще не читал.

Все эти три года тупо боялся узнать, что с ней происходит. Трусливо делал вид, что никогда ее в моей жизни не было, потому что рыть на нее инфу, равно стать свидетелем того, как она счастлива. Это неплохо, конечно, но убийственно для меня же.

Сейчас, похоже, со мной происходит то же самое.

Может быть, вообще не стоит копаться в том, что было? Если повезет, Ника о многом расскажет сама, если нет, какой смысл лезть в прошлое человека, для которого ты раз и навсегда никто?

Поднимаюсь на ноги. В груди огонь. Он бередит душу и путает мысли. Не могу спокойно сидеть, зная, что Ника где-то рядом. В одном со мной городе. Так близко…

Нервы на пределе. Весь день сегодня дергаюсь и не могу найти себе места.

Убираю телефон в карман и спускаюсь в бар недалеко от дома.

Непреодолимо тянет выпить и вырубится.

На входе прикуриваю сигарету. Мельком слушаю разговоры тусующихся ребят. Отпускает.

Вроде всего пять минут, но сознание приобретает ясность. Тупая идея снова набухаться, потому что утром, я обязательно озабочусь вопросом, зачем все это было? А когда не найду ответа, захочу нажраться от неопределенности. Все это я уже проходил. Больше не хочу. Поэтому иду в парк через дорогу. Пока шагаю по дорожке, прокручиваю в голове все события тех дней, что мы с Никой были вместе.

Мозг с огромным удовольствием распахивает ворота, что сдерживали воспоминания. Они бегут на меня огромным потоком. Минуты, дни, секунды. Улыбки, поцелуи, чувства. Секс.

Все.

Давно этого не делала. Можно сказать, запретил себя вспоминать.

Какой в этом смысл? Я видел ее фото в свадебном платье. Видел того, за кого она, судя по всему, и вышла замуж. Всегда раздражало Никино нежелание вести соцсети. С момента, как она уехала, на ее странице появилось десять фоток. Ровно десять. Одна из них в том самом платье. Такую же, я видел у Ладки дома, когда еще периодически туда наведывался. После эта сучка еще сотни раз давила мне на больную мозоль, радуясь, что ее дочь не оказалась дурой и вовремя вышла замуж за нормального человека…

Пинаю мирно лежащий на земле камень и сую руки в карманы.

Иду куда глаза глядят. Вот так я прогуливался только с Малининой, в те дни, когда она еще присутствовала в моей скотской жизни.

Спиной чувствую, что, где-то поблизости трется и моя охрана. Буквально вчера меня это не напрягало, а сегодня прямо-таки хочется свободы. Как в ту ночь у моря во время шторма. Пульс зашкаливал.

Только она и я…

Снова достаю телефон. Заношу палец над Никиным номером.

Уверен, что приличные люди не звонят, во сколько там? В половине первого ночи, особенно если не виделись пять лет.

Но когда я был приличным?

Долгие гудки. Сонный Никин голос. Ступор.

Молчу. В голове тысяча мыслей и не одной, как начать этот разговор.

— Ало. Я вас не слышу, — Ника зевает. Я все такие ее разбудил.

— Привет, — прокашливаюсь. — Это Янис, — помедлив добавляю, — Гирш.

Повисает пауза. Ника чем-то шебуршит. Отчетливо слышу ее дыхание.

— Ты позвонил поиздеваться?

— В плане?

— Хватит придуриваться. Мне уже все сообщили. Ты молодец, утер мне нос. Так и нужно было. Правильно. Мстить нужно, когда этого никто не ждет.

Пока она несет свою несусветную чушь, останавливаюсь у круглосуточной цветочной лавки. Щелкаю зажигалкой, зажимая сигарету зубами.

— О какой мести речь? — выдыхаю дым.

— Это не смешно, Ян. Правда. Я думала, что ты куда более занятой человек, и устраивать все эти игры, а теперь еще и звонки…

— Ты нормально мне можешь объяснить, что произошло?

Тру подушечкой большого пальца переносицу, всматриваясь в букет белых роз через стекло витрины.

— А ты будто не знаешь? — скрипит голосом. Ехидничает.

— Допускаю, что нет.

— Я, конечно, понимаю, у нас все плохо закончилось, ты вправе думать обо мне все что хочешь. Вправе сливать с проекта, но зачем обвинять в некомпетентности перед моим же руководством? Это низко, Гирш. Мерзко и …

— Замолчи, — перебиваю, затаптывая окурок кроссовком. — Тебя отстранили от проекта?

— А ты будто не знал! — срывается на крик. — Я не такая дура, чтобы не связать дважды два.

— Понял. Перезвоню через десять минут.

Отключаюсь и «набираю» Берга. Этот, к счастью, реагирует моментально.

Закрадываются мысли, что Валя решил заняться самоуправством, но верится в это с трудом.

— Доброй ночи, Ян Вячеславович.

— Не особо. Слушай, ты мои слова по Малининой, как понял?

— Вы серьезно хотите обсуждать это среди ночи?

— Валя, чем ты быстрее мне ответишь, тем быстрее пойдешь к жене под бок. Так как?

— Подписываем с ними контракт. Девочке даем шанс раскрыть потенциал, — зевает, — а что?

— Я минуту назад выслушал тираду о том, какое я говно, потому что ее слили.

— Ну в чем-то она права, — снова зевает, но я прямо слышу, что ржет.

— Ты блядь договоришься когда-нибудь.

— Я ни при чем. Думаю это Шамаев.

— Аргументы?

— Он будет использовать ее идею под своим именем. Заработает плюсик на вашем имени.

— Понял. Звони им завтра и шли на хрен.

— Вы серьезно?

— Абсолютно.

— Хорошо. Что