– Зачем вы нам читаете дефектные ведомости? Мы ждем от вас принципиальной оценки нашего уровня сегодня и четких предложений по новым машинам. А дефектные ведомости – не тема сегодняшнего совещания.

Однако доклад продолжается все в том же духе и с каким-то особым акцентом в адрес «виновников всех бед» – конструкторов.

Леонид Ильич усмехнулся:

– Что вы нападаете на конструкторов? Ведь все, что у нас есть, это они сделали…

Один за другим мы конструкторы, ознакомили участников совещания со своими творческими планами и предложениями.

В конце совещания Леонид Ильич, в частности, отметил необходимость сокращения многотипия авиационной техники в Военно-Воздушных Силах и дал твердое указание серьезно заняться этим вопросом.

Что касается справедливого замечания Леонида Ильича по адресу необоснованных выпадов против конструкторов, то оно нас, конструкторов, очень ободрило.

Вообще, я заметил особо уважительное отношение и, я бы сказал, особую теплоту Леонида Ильича по отношению к конструкторам и, вообще, к людям творческого труда. Не я один, все конструкторы это чувствуют.

Есть руководители разного типа. Один действует окриком, считая его наиболее верным способом управления и не понимая, что окрик, чаще всего влияет отрицательно, снижает инициативу и творческую активность.

Зато другие умеют не только взять в оборот за плохую работу, но и во время; поддержать человека, поощрить его. Это воодушевляет людей, побуждает к удвоению усилий, желанию сделать еще лучше и больше.

Леонид Ильич относится именно к таким руководителям. Много позже, читая книгу «Малая земля», я обратил внимание на следующие слова самого Леонида Ильича:

«…Если даже человек ошибся, никто не вправе оскорбить его окриком. Мне глубоко отвратительна пусть не распространенная, но еще кое у кого сохранившаяся привычка повышать голос на людей. Ни хозяйственный, ни партийный руководитель не должен забывать, что его подчиненные – это подчиненные только по службе, что служат они не директору или заведующему, а делу партии и государства. И в этом отношении все равны. Те, кто позволяет себе отступать от этой незыблемой для нашего строя истины, безнадежно компрометируют себя, роняют свой авторитет. Да, совершивший проступок должен нести ответственность; партийную, административную, наконец, судебную – любую. Но ни в коей мере нельзя ущемлять самолюбие людей, унижать их достоинство…»

Хочу рассказать и о заседании в Кремле, на котором обсуждались дальнейшие перспективы развития отечественной авиации. В числе присутствующих были Алексей Николаевич Косыгин, Дмитрий Федорович Устинов, Андрей Антонович Гречко. Председательствовал Леонид Ильич Брежнев. В этом совещании принимали участие также и конструкторы: Туполев, Микоян, Сухой и я.

Зная, как ЦК досконально занимается вопросами авиации, мы ожидали, что сейчас будет развернута широкая картина наших перспектив, – они опирались на выдающиеся достижения советской авиационной мысли, рост авиационной промышленности, которая в состоянии держать наши Воздушные Силы на самом высоком уровне.

По стенам развешаны всевозможные плакаты с характеристиками истребителей, бомбардировщиков и т. д., предлагаемых к постройке. Наглядная картина неустанного технического прогресса, Каждая новая машина – плод творческих совместных усилий авиационной науки, промышленности и Военно-Воздушных Сил.

Министры обороны и авиапромышленности доложили об идее и существе плана развития нашей авиации на ближайшие годы.

Как всегда, в заключение, слово было предоставлено конструкторам.

Когда я сделал сообщение по своему новейшему боевому самолету специального назначения, Леонид Ильич задал вопрос:

– Это хорошо, а почему вы, Александр Сергеевич, не предлагаете новый истребитель? Ведь ваше КБ еще со времен войны прославилось своими истребителями.

Я смутился. Дело в том, что наш коллектив конструкторов неоднократно пытался получить задание на постройку истребителя, однако это зависело не только от нас, но и от нашего Министерства.

Мне не захотелось на таком высоком уровне вступать в полемику с министром Дементьевым, который противился выдаче мне задания на истребитель, и я замялся с ответом.

Леонид Ильич заметил это.

– Ну, ну, можете не отвечать. Потом поговорим, в другой раз…

И поговорили.

И самолет построили.

Предложение о постройке пассажирского самолета Як-40 также было осуществлено только благодаря помощи ЦК партии и лично Леонида Ильича.

Учитывая то обстоятельство, что широкоизвестные пассажирские самолеты Ли-2, Ил-12, Ил-14 к шестидесятым годам технически устарели, я внес в свое Министерство, проработанное в нашем КБ предложение о создании машины для замены этих заслуженных, но отживших свой век самолетов. Имелась в виду реактивная машина с высокими скоростями полета и не нуждавшаяся в больших аэродромах для взлета и посадки. Она была названа нами Як-40.

В Министерстве, к сожалению, нам отказали в выдаче задания на этот самолет.

Объяснение: Яковлев не справится, он никогда не занимался пассажирскими самолетами, у него ничего не получится. Зря потеряем время и выбросим деньги на ветер…

Обидно, но ничего не поделаешь.

Однако, машина предложенного нами типа, стране нужна. Аэрофлот требует ее настойчиво.

Министерство поручает сделать ее С.В. Ильюшину. Он проектирует такой самолет. Предложение обсуждается в Министерстве гражданской авиации. Проект не находит одобрения.

Тогда Министерство авиапромышленности передает это задание конструкторскому бюро О.К. Антонова. Но Антонов в то время был поглощен работой над гигантским самолетом «Антей».

Минует год, другой, нужда в самолете становится все острее и острее.

Наконец, я не выдержал и написал письмо в ЦК КПСС. Объяснил желание нашего конструкторского коллектива создать реактивную пассажирскую машину, которая заменила бы выработавшие свой ресурс Ил-12, Ил-14.

Меня вызвал бывший в то время секретарем ЦК Дмитрий Федорович Устинов и попросил подробнее рассказать о предлагаемом нами самолете. Выслушал очень доброжелательно.

Через несколько дней Дмитрий Федорович вновь пригласил меня и сказал, что в ЦК письмо рассмотрено, советовались с Леонидом Ильичом – это задание будет дано нашему КБ.

При детальном обсуждении вопроса о постройке самолета возник вопрос у Леонида Ильича;

– Почему три двигателя, нельзя ли обойтись двумя?

Когда я пояснил, что три двигателя – это гарантия надежности, безопасности и высоких взлетно-посадочных качеств самолета, сомнения отпали.

Через некоторое время было принято решение о постройке самолета Як-40 в нашем КБ.

Для всего коллектива и для меня лично это задание было большой честью и серьезным экзаменом, – доверие ЦК нужно было оправдать, во что бы то ни стало.