В предвоенный период основную часть спецпоселенцев, подвергшихся депортации по национальному признаку, составляли поляки. Некоторые из них возлагали свои надежды на Германию, считая, что «Гитлер бывшую Польшу снова восстановит, какой она и была»[1364]. Очевидно, негативизм по отношению к нацистской Германии, которая в сентябре 1939 г. напала на Польшу, оккупировала исконно польскую этническую территорию и ликвидировала польскую государственность, отошел на второй план по сравнению с насилием, осуществленным в отношении осадников и «лесников» со стороны Советского государства. Некоторые поляки обращали свой взор также к союзнику нацистской Германии — Японии. Другие, напротив, тяготели к Великобритании — главному на тот момент врагу нацистской Германии. (На нее же надеялись еврейские беженцы из Польши, выселенные в отдаленные районы СССР[1365].)

В своих письмах поляки ободряли родных и знакомых, оставшихся на Западной Украине и в Западной Белоруссии, в том числе в «зашифрованной» форме: «Наша Поля (Польша) уснула летаргическим сном, и пробуждения не слышно, доктор Франк (Франция) тоже заболел, но Антик (Англия) говорит, что ее спасет, и мы в нем видим надежду». Надеялись они и на вмешательство США. Еврейские беженцы из Польши подавали в советские органы заявления о разрешении им выезда в Америку. Наконец, часть поляков готова была ждать помощи от любого государства, которое пошло бы войной против СССР, после чего они были готовы «здесь на месте организовать восстание и… громить большевиков». Депортированные поляки в своей массе не являлись гражданами СССР, и поэтому они писали письма в посольства зарубежных стран, взывая к помощи, что расценивалось советскими органами как «клевета»[1366].

Начало Великой Отечественной войны всколыхнуло поляков-спецпоселенцев, среди которых моментально распространились ожидания, что «скоро всех… будут возвращать на прежние места жительства». Среди поляков были распространены антифашистские настроения и готовность воевать с А. Гитлером. В то же время некоторые из них положительно оценили нападение Германии на СССР, высказывая надежды на военное поражение Советского Союза, восстановление Польского государства и свое возвращение домой[1367]. Действительно, некоторые надежды поляков сбылись — в августе 1941 г. осадники и «лесники» были освобождены в рамках объявленной в СССР амнистии польских граждан.

Прогерманские настроения в первые месяцы войны были распространены среди некоторых спецпоселенцев-немцев. 13 октября 1941 г. Зыряновский райком КП(б) Казахстана в своем докладе сообщал, что «ряд немцев развернул контрреволюционную пораженческую агитацию, восхваляет немецкую армию и обер-бандита Гитлера». Аналогичная информация содержалась в письме Карагандинского обкома КП(б) Казахстана от 20 ноября 1941 г.[1368] Эти заявления властей, конечно, имели определенные основания. Вряд ли можно было ожидать от советских немцев, подвергшихся депортации, исключительно выражений лояльности к советской власти. Однако в основном такие выводы являлись «перестраховкой» — с августа 1941 г. советские немцы были фактически официально признаны «нелояльной нацией», и поэтому местные власти спешили доложить «наверх» о том, что они «держат руку на пульсе» в отношении немецкого населения.

Прогерманские ожидания среди некоторых спецпоселенцев были распространены и значительно позднее, когда Германия терпела поражения — даже в 1944 г. такие идеи имели место среди новых контингентов спецпоселенцев. Сам факт выселения народов в конце 1943 г. и в 1944 г. обосновывался тем, что «немцы подходили к Кавказу и сейчас заняли его»[1369], что не соответствовало истине.

В военный период часть депортированного населения ждала вступления в войну Японии. В 1944 г. помощи от единоверной Японии ждали некоторые депортированные калмыки, «подчеркивая расовое и религиозное родство японцев с калмыками», хотя даже органы НКВД отмечали, что прояпонские настроения не носили среди калмыков «сколько-нибудь массового характера»[1370].

После выселения карачаевцев на Кавказе родились слухи, что за них якобы вступилась Турция. Утверждалось, что карачаевцев «начали выселять, потом приостановили», потому что среди них «есть делегаты от Турции, которые сообщили туда, и поэтому под давлением извне выселение приостановилось». Такие слухи оснований под собой не имели — выселение карачаевцев в ноябре 1943 г. было осуществлено войсками НКВД без заминок. Среди самих депортированных карачаевцев ходили слухи, что «правительство СССР переселило все (выделено мной. — Ф. С.) мусульманские народы Кавказа потому, что ожидается нападение Турции на СССР». В среде депортированных чеченцев, ингушей и балкарцев надежды связывались также с Турцией. После депортации в среде спецпоселенцев — в том числе греков — ходили разговоры, что выселение было вызвано «боязнью» руководства СССР перед нападением Турции, в котором мало кто сомневался[1371]. (Действительно, это было одной из причин осуществления депортаций народов Кавказа и Крыма.)

Среди депортированных крымских татар надежды на Турцию как наиболее этнически, культурно и географически близкую страну были также весьма сильны. Турки-месхетинцы, связанные с Турцией кровными узами, утверждали, что «скоро Турция начнет войну, и Советской власти будет конец, а Турция возьмет нас на те места, где мы были». Другие утверждали, что «турецкое правительство решило выслать из Турции грузин и армян, в протест против выселения нас из Грузии»[1372].

В надеждах ряда спецпоселенцев образ «освободителя» получили тандемы Турция — Германия и Турция — Великобритания. Ходили слухи, что «скоро придет Англия и будет управлять Россией, а Турция — Кавказом». Некоторые спецпоселенцы, депортированные из Грузии, утверждали, что их «скоро из Узбекистана снова выселят, так как Узбекистан будет являться военной зоной потому, что ожидается война Советского Союза с Англией и Турцией»[1373].