Дверь за спиной Кипа отворилась, и в комнату вошли Мариссия и командир Железный Кулак. Железный Кулак остановился на пороге, пока Мариссия заносила поднос с серебряным кофейником и тремя чашками. Она налила темный, густой, дымящийся напиток в чашку и протянула ее Гэвину, который еще не успел зашнуровать рукава и штаны.

– Командир? Кип? – сказал Гэвин, указывая на оставшиеся чашки. – Думаю, Лив уже и так проснулась.

Лив выглядела так, словно хотела провалиться сквозь пол. Кип ухмыльнулся. Железный Кулак налил себе кофе, пока Мариссия принялась одевать Гэвина. Кип тоже взял чашку. Но когда он взял кофейник, руки его затряслись так, что он даже не рискнул наполнить ее.

– Кто-то пытался сбросить меня с балкона, – сказал Кип.

От слов все вдруг стало реальным. За миг до того он шутил с Лив, думая о том, как он непохож на отца, ухмылялся, увидев растерянность подруги. Теперь осознание того, насколько близко он был к смерти, обрушилась на него. Кип просто видел, как падает, изгибается, беспомощный, как в жутком сне, а затем его тело разбивается, как сочный виноград. И кто бы что заподозрил? Та женщина могла бы проникнуть в его комнату. Выбросить его с балкона и уйти. Даже если бы они и выяснили, кто был на том этаже в это время, разве можно заподозрить в той крупной женщине убийцу? Люди подумали бы, что Кип сломался после испытания и выбросился сам. Никто бы и не узнал.

Да и кому было бы дело?

Кип ощутил в груди огромную грызущую пустоту.

Его никогда не принимали в свой круг. Даже в Ректоне. Слишком жирный и неуклюжий для Изы, слишком умный для Сансона, который был чуть тупее простака. Его постоянно высмеивал Рам, а для Лив он был слишком мал. Он думал, что если будет принят в Хромерии, то впервые в жизни он станет принадлежать чему-то. Но и здесь он будет чужим. Чужим и одиноким, куда бы он ни пошел.

Оролам, почему он помешал этой женщине сбросить себя? Две секунды ужаса, да, и кровавое месиво на скалах. Но ужас бы кончился, все кончилось бы, и море слизало бы останки.

Кто-то дал ему пощечину. Кип пошатнулся. Потер щеку.

– Говори, Кип, – сказал Гэвин.

И Кип рассказал ему все. Лив деревянно смотрела в пол, когда он упомянул, как она ушла, услышав новость, что ее отец мертв.

В разговор вступил командир Железный Кулак:

– Генерал Данавис все это время жил в каком-то задрипанном городишке? – Он посмотрел на Лив: – Простите, я знал, что в Хромерии есть человек по фамилии Данавис, но я не думал, что вы родня. – Он прокашлялся и заткнулся.

– Я не буду удивлен, если бы он действительно выбрался, – сказал Гэвин. – Генерал всегда был хитрожопым ублюдком в хорошем смысле слова.

Лив бледно, коротко улыбнулась. Кип рассказал все до конца. Когда он закончил, Гэвин и Железный Кулак переглянулись.

– Расколотый Глаз? – спросил Железный Кулак.

Гэвин пожал плечами:

– Невозможно выяснить. В этом-то и дело.

– В чем? – спросил Кип.

– Мои магистры говорили нам, что это миф, – сказала Лив. Призма и командир Черной Гвардии посмотрели на нее. Она громко сглотнула и уставилась в пол.

– Ваши магистры совершенно правы, – сказал Железный Кулак. – Орден Расколотого Глаза – заслуженная гильдия наемных убийц. Они специализируются на убийстве извлекателей. Орден вырывали с корнем и уничтожали минимум три раза, если не больше. Ни одному сатрапу или сатрапи не хочется терять извлекателей, которые так дорого им стоили, до их естественной смерти. Мы думаем, что орден каждый раз реформировался, не имея связи с предыдущими.

– Проще говоря, – сказал Гэвин, – какой-то бандит собирает вокруг себя еще несколько бандитов. Они надеются подзаработать, зарезав несколько извлекателей, и называют себя орденом Расколотого Глаза, чтобы потребовать весомое вознаграждение. Чистая игра.

– Откуда вы знаете? – спросил Кип.

– Потому что, будь орден реален, они лучше справлялись бы со своей задачей.

Кип нахмурился. Его убийца была очень даже опытной.

– Я не хочу сказать, Кип, что все они одинаково бездарны, – продолжил Гэвин. – В этом все и дело. Мы не должны были даже заговаривать о них. Это не приблизит нас к решению настоящей проблемы. Реален орден или нет, кто-то подослал к тебе убийцу. Ты здесь недостаточно долго, чтобы нажить себе врагов, так что это явно мой враг. Нам остается сделать лишь одно.

Кип закусил удила.

– Что? – Он не желал признавать, что уже нажил себе врагов. Ведь этот испытатель, магистр Гальден, не подослал бы к нему убийцу, ведь нет?

– Сбежать. – Гэвин улыбнулся беспечной мальчишеской улыбкой, глаза его сияли.

– Что?! – в один голос сказали Лив и Кип.

– Через час встречаемся в доках. Лив, тебя тоже касается. Будешь наставницей Кипа. Мы едем в Гарристон.

– В Гарристон? – спросила Лив.

– Пакуйтесь быстро, – сказал Гэвин. – Никто не знает, где затаился орден. – Он снова улыбнулся, поддразнивая их.

– О, спасибо, – сказала Лив.

– Паковаться? – сказал Кип, когда Гэвин выскользнул из комнаты. – Да у меня и нет ничего!

Узник рассматривал мертвеца.

– Я намерен убить тебя, – спокойно сказал он.

– Я легко не сдамся, – ответил мертвец, дернув ртом. Он сидел напротив Дазена, в своей стене, зажав руки в коленях, пародируя позу самого Дазена. Он посмотрел на тщательно сплетенный лоскут на коленях Дазена. – Кто бы мог подумать? – задумчиво сказал мертвец. – Гэвин Гайл так терпеливо, смиренно, послушно делает бабью работу.

Дазен рассматривал свой труд. Вещь, сплетенную из его собственных волос, так крепко, как он мог при спокойном холодном голубом свете, текущем сквозь его тело. Он даже не был уверен, сколько над этим просидел. Возможно, несколько недель. Получилась почти скуфья, маленькая чаша. Он изучил ее блестящую внутреннюю часть. Найдя, похоже, изъян, он методическими движениями поскреб длинным, но совершенно круглым ногтем крылья носа. Собрав наросшую кожу и, что более важно, драгоценное сало другим ногтем, Дазен тщательно замазал им изъян.

Он собирался воспользоваться только одним шансом. После долгих лет он не намеревался все разрушить.

Твердой рукой, кожа которой была заполнена синим, он набрал еще сала и растер его по стене напротив лица мертвеца.

– Это ничего не изменит, Гэвин, – сказал мертвец.

– Пока нет, – ответил тот.

Он встал и извлек нож. Отрезал клок своих жирных волос. Плюнул на него и стал им тереть свою грязную кожу, чтобы запачкать его как можно больше.

– Тебе незачем это делать, – сказал мертвец. – Это безумие.

– Это победа, – ответил Дазен. Он провел синим люксиновым клинком ровную черту у себя на груди.