«До сих пор эти три человека Григоренко Г.Ф., Горбатенко А.М. и Щербак Ф.А. остаются в памяти чекистов моего поколения как три кита контрразведки, – пишет отец. – Позднее появились талантливые контрразведчики, такие как генералы И.М. Булдаков, В.К. Бояров, Е.М. Расщепов, А.А. Фабричников, А.С. Евдокушин, В.Н Удилов и другие, с которыми я был хорошо знаком. Известно, что одним из специфических принципов работы контрразведки является принцип конспирации. Это может выражаться в том, что каждый сотрудник, решая поставленную перед ним задачу, может и не знать, какие конкретные задачи решают его сослуживцы. Все сотрудники соблюдают этот принцип, но одни это делают как бы формально, а другие более творчески. Здесь многое зависит от характера. Например, спокойный, рассудительный Горбатенко и вспыльчивый, не доверяющий даже близким Булдаков. Оба профессионалы, а подход к соблюдению требований конспирации был у них разный».

Несколько иначе оценивает пройденный путь Андрей Петрович Фролов. Ему так и не удалось довести до конца дело своей жизни – построить и внедрить полноценную теорию КРИ, отчасти в силу начавшейся «перестройки»». А это, вполне возможно, стало причиной явных промахов в деятельности советской контрразведки: «У меня сложилось мнение, – пишет сам Фролов, – что в деле разоблачения шпионажа предателей Полякова, Гордиевского и Калугина советская контрразведка заметно подкачала. Как ни печально осознавать, но к этой ситуации следует добавить еще и дело шпиона Толкачёва, арестованного в 1985 г., который более семи лет безнаказанно собирал, обрабатывал и передавал ЦРУ исключительно ценную информацию о советских военных НИОКР и действующих оборонных системах. При этом он собирал, обрабатывал и передавал шпионскую информацию путем многочисленных личных встреч с сотрудниками посольства США в Москве, закладывал и изымал тайники, звонил и принимал телефонные условные звонки. Во многих книгах о контршпионаже авторы увлекаются чистым практицизмом и ремесленным описанием событий, не делая попыток увязать практический опыт с теоретическими положениями контрразведывательного искусства. Но пренебрежение теоретическими рекомендациями нередко чревато ошибками и упущениями».

Об этом же пишет и мой отец, говоря о том, что руководители КГБ «были строго встроены в иерархию консервативной архиполитизированной системы и имели право и возможности жить только по правилам этой системы. Некоторые пытались что-то изменить, но оказывались в нелепом положении».

Вот как подытожил пройденный чекистами путь замечательный человек, доктор юридических наук полковник Пётр Стратонович Коршиков, который своими научными результатами внес существенный вклад в чекистскую науку, но при этом остался скромным, порядочным, отзывчивым и бескорыстным человеком:

– Пётр Стратонович, как Вы оцениваете свою жизнь, проработав в органах безопасности более 30 лет?

– По большому счету, как бесполезно прожитое время. И это прежде всего связано с тем, что все как-то вдруг без нашей воли, без нашего участия переменилось. Исчезли те ценности, которые определяли смысл нашей жизни и работы в органах госбезопасности, а на их месте ничего достойного, судьбоносного не появилось. Русский народ деградирует и вымирает.

– Можно ли предотвратить эту историческую трагедию?

– Думаю, что еще можно. Осознать общенациональную российскую идею, например, социализм или что-то другое, приуменьшить авторитет материального и возвысить роль духовного фактора в обществе. Я убежден, что идеи социализма не изжили себя, они неистребимы, т. к. стремление к добру и справедливости исходит из самой человеческой сущности. Особенно неприемлем олигархический разгул в стране.

Когда в наши дни сталкиваешься с утверждениями некоторых доморощенных историков и писателей о том, что Андропов создал Международный институт прикладного системного анализа (МИПСА) в Вене и его филиал ВНИИСИ в Москве, который использовал как некий мозговой центр для реформирования системы управления обществом, то следует заметить, что у Андропова, как и у Сталина, было достаточно своих возможностей для выработки важнейших стратегических решений, а все открытые исследовательские организации играли при этом лишь вспомогательную роль. Например, одним из таких «мозговых центров» Андропова руководил генерал-полковник Виталий Федотович Никитченко – в 1954–1970 годах председатель КГБ Украины, а затем начальник Высшей школы КГБ СССР. Когда он вышел в отставку, по распоряжению Андропова за Никитченко сохранили отдельный кабинет для продолжения исследований в области теории разведывательной борьбы. Как пишет мой отец, «с подачи Виталия Федотовича мы: В.А. Семенов, В.Г. Шолохов и я организовали группу “мозгового штурма” по обсуждению актуальных вопросов контрразведки. Собирались примерно раз в две недели на квартире В.Ф. Никитченко и бурно дискутировали. Жена Виталия Федотовича, Елизавета Степановна, поила нас чаем… Все мы испытывали душевное удовлетворение от наших встреч… Никто из нас тогда не чувствовал себя ни выше, ни ниже, все строилось на уважении друг друга. Размышляя над сложными вопросами общественной жизни, Виталий Федотович постоянно обращался к трудам К. Маркса и В. Ленина. Он говорил, что более привлекательной идеи социализма и коммунизма для общества он не видит. В.Ф. Никитченко был человеком душевным, мягким, и это воспринималось некоторыми как недостаток характера. На самом деле это был стиль его руководства. Его требовательность всегда сочеталась с уважением к конкретному человеку, без “стали” в голосе, в форме просьбы. Однако повторять одну и ту же просьбу к подчиненным генерал-полковник не любил. И это многие почувствовали в Высшей школе КГБ СССР… За годы службы мне приходилось встречаться и видеть стиль работы многих руководителей КГБ, МБ, ФСБ. Смею утверждать, что более умного, корректного, интеллигентного руководителя подобного ранга, чем В.Ф. Никитченко, я не знал. По масштабности мышления, по силе предвидения, да и по трагичности судьбы его можно сравнивать лишь с Ю.В. Андроповым, с которым он продолжительное время находился в отношениях хорошего взаимопонимания. Он верил в “звезду” Андропова, верил ему лично».

В своих выступлениях Андропов подчеркивал, что необходимо фиксировать действия противника на дальних подступах, не позволяя ему приблизиться к интересующим его объектам и секретам. Активный поиск противника предполагает прогнозирование изменений в оперативной обстановке и не пассивное ожидание, а целенаправленные действия.

До этого разработанные папой модели агентурной деятельности противника с успехом использовались при выявлении и пресечении преступной деятельности таких агентов американской разведки, как Огородник, Филатов, Калинин и Толкачёв, – это, в частности, подтверждает Евгений Михайлович Расщепов, который с середины 60-х до 1979 года был начальником американского отдела контрразведки. После него до 1991 года этот отдел Второго Главка КГБ СССР возглавлял генерал-майор Рэм Сергеевич Красильников, а генерал-лейтенант Расщепов был начальником 7-го Управления (наружное наблюдение) КГБ СССР.

В развитие новых идей Юрия Владимировича Андропова в 80-е годы отцу была поручена разработка темы прогнозирования оперативной обстановки в борьбе с разведывательно-подрывной деятельностью противника, что, по задумке Андропова, должно было вывести контрразведку на новый уровень.