Генерал Альфредо Стреснер, правивший Парагваем с 1954-го по 1989-й год, установил рекорд продолжительности правления среди диктаторов Латинской Америки. Но мало кто обратил внимание: за два десятка лет до Пиночета именно его режим наработал опыт приостановки движения к экономической катастрофе целого государства.

В наследство от предшественников Стреснеру досталась разорённая страна. Промышленность пребывала в зачаточном состоянии, инфляция стала неуправляемой, а казна опустела.

Первой своей задачей он поставил борьбу с инфляцией и в 1956-м году принял стабилизационный план МВФ. Стреснер отменил налоги на экспорт, снизил таможенные тарифы, запретил кредит и провел девальвацию национальной валюты. Недовольные жёсткой монетарной политикой профсоюзы ответили в 1958-м году всеобщей забастовкой, но Стреснер подавил волнения, а зачинщиков выслал за пределы страны, где они и находились до конца его правления.

Инфляция была побеждена, и в стране начался экономический рост – пусть поначалу и робкий. Теперь Стреснер начал кампанию по заселению малоосвоенных восточных регионов Парагвая, назвав её очень по-немецки[102]– «Марш на Восток». В ходе марша многие безземельные крестьяне получили наделы, что сняло социальную напряженность. В ходе другой кампании, начавшейся в 1967-м году, Стреснер приучил парагвайцев выращивать сою – о ней они раньше мало слышали. К 1987-му году урожай этой культуры перевалил за 1 млн. тонн, её возделывание приносило около $150 млн. ежегодно.

Опирался Стреснер не только на собственные силы. С участием бразильского капитала построена дорога между Асунсьоном и бразильскими портами, устранившая зависимость Парагвая от портов Аргентины. Затем Стреснер подружился с США. Побывавший в Асунсьоне в 1958-м вице-президент – и будущий президент – США Ричард Никсон похвалил Парагвай за стойкую антикоммунистическую позицию, после чего доля американской помощи долгое время составляла около 40% парагвайского бюджета. Самым большим успехом Стреснера стал договор с Бразилией о возведении на границе двух стран гигантской гидроэлектростанции «Итаипу» – до сих пор самой большой ГЭС в мире. Строительство началось в 1973-м, а в 1983-м станция начала давать электричество, покрыв 78% энергетических потребностей Парагвая. Причём финансировала строительство Бразилия, а рабочую силу поставлял в основном Парагвай, так что тысячи парагвайцев смогли получить работу. Пока строилась эта южноамериканская ДнепроГЭС, ВВП страны рос на 8% ежегодно, что было в ту эпоху одним из лучших показателей во всей Латинской Америке.

Собственно, почему мы говорим в этом документе о стране, далёкой от нас во всех отношениях? Да просто потому, что Россия – как ни странно это для многих нынешних верхоглядов – уже сама не раз находила пути выхода из глубочайшего кризиса.

Правда, таких, как в Парагвае, масштабов истребления народа у нас (пока ещё) не случалось. Но если измерять не по населению в целом, а по самым активным его слоям, от которых критически зависит развитие, то следует признать: Гражданская война принесла нам не просто спад, а несомненную – и практически необратимую обычными способами – катастрофу.

Тогдашний высший руководитель государства – ныне многими обвиняемый в догматизме и безжалостности к собственному народу – нашёл выход из положения, спасительный и для активности народа, и для общей его численности. Несколько лет – пока сам он не умер, а его преемники не запутались в обширном спектре альтернатив, открытом благодаря общему росту возможностей страны и народа – жёсткая государственная власть сочеталась с либеральной экономикой. Эта система получила название Новой Экономической Политики (НЭП) не в последнюю очередь потому, что противоречила всем тогдашним политическим концепциям. Но её эффективность в решении задач выхода из бесчисленных тупиков, оставленных войной, неоспорима.

НЭП анализировали много раз – и, вероятно, ещё не раз будут заимствовать элементы её опыта для решения вновь возникающих задач. Но в рамках исследуемой темы нам важен один из её – казалось бы, чисто политических – элементов. Государство тогда взяло на себя борьбу с беспризорностью – наследием не только войны, но прежде всего экономических перетасовок – и безграмотностью, доставшейся от прежних эпох.

Темп развития качества населения в рамках этих программ оказался беспримерным в человеческой истории. Буквально за пару десятков лет народ Советского Союза поднялся на новый уровень, соответствующий вновь возникшим требованиям (в том числе и предъявленным новой войной).

Ещё в XIX веке лучшие умы страны – самые образованные и активно мыслящие люди России – ставили перед собой именно эту задачу. Может быть, именно благодаря их творческим идеям, успешно претворённым в жизнь, Россия – в образе Советского Союза – достигла пика могущества.

Поданным известного американского специалиста в области исторического прогнозирования, Ангуса Мэдисона, при сравнении динамики ВВП на душу населения России (СССР) и США выясняется: если исключить провалы в ВВП, вызванные Второй Мировой войной, уже к 1949-му Россия сравнялась бы с США по благосостоянию населения и экономическому могуществу. Этот вывод можно подкрепить данными другого крупнейшего американского историка, Пола Кеннеди, из чьих выкладок следует: всего за 16 лет – с 1922-го по 1939-й – индустриальное производство в СССР выросло в 67 раз. Сколько-нибудь близкого результата не знало ни одно государство мира.

К сожалению, немалой частью ресурсов, обретённых в ходе бурного развития, мы распорядились варварски. Сколько истреблено лучших умов – в науке, искусстве, технике, военном деле… Но сколько одновременно воспитано им на смену?! Воистину из трубы А втекает, из трубы Б вытекает.

Традиция варварского отношения к собственному народу, увы, доселе не преодолена. Напротив, недавно – под эффектными и даже возвышенными лозунгами – она возродилась в новой форме, но с былым содержанием.

В справочнике Госкомстата «СССР в цифрах в 1987 году» опубликованы следующие сведения о численности населения РСФСР почти за два десятилетия – с одной стороны, не затронутых идеями демократического реформирования, но с другой стороны, полностью свободных от влияния послевоенного восстановления, трудностей послевоенного времени: (в тыс. чел.) 1970 (перепись) – 130 079; 1979 (перепись) – 137 551; 1988 (прогноз) – 146 450.

На основе этих данных[103]построены достаточно надёжные прогнозы дальнейшей динамики населения России в отсутствие экономических и политических потрясений. По наиболее достоверным из этих оценок в 2002-м – на момент очередной переписи – в России было бы 158,7 млн. человек. Фактически же по переписи – всего 145,2 млн. Таким образом, общие людские потери за период перестройки и демократических реформ – 13,5 млн. человек.