— Насколько непредсказуемые? — ехидно переспросил Транис.

— К примеру...

Встаю и задумчиво взвешиваю в ладони взятую со стола глиняную плошку:

— Содержимого сей невеликой посудины вполне хватит, чтобы господин маг оставил нашу тёплую компанию без своей персоны, и поверьте: проделать подобное будет не особенно сложно.

— Но есть ещё и...

— Господин комендант, я помню. Но так же хорошо помню, как нехитрые движения посоха заставили вас задуматься над приглашением в кабинет кого-то из стражников, так сказать, лишний раз поберечься. Из чего делаю закономерный вывод: ваши тылы не так уж надёжно защищены, как вам бы того хотелось. И не смотрите на меня осуждающе, я не люблю причинять людям вред. Достаточно того, что не мешаю им самим лезть в петлю... Но мы отвлеклись. Итак, предположим, некто, замысливший захватить город, а для начала — обезглавить гарнизон, успешно добрался до вас обоих. Так кого лечить первым? Думайте, господа, я подожду вашего ответа. Только учтите, если ничего не надумаете сами, предположения могут быть воплощены в жизнь, и решение о спасении будет принимать кто-то другой.

Они переглянулись, словно спрашивая друг друга, шучу я или схожу с ума? Потом обе пары глаз, голубая и каряя, снова взглянули на меня, убедились, что на моём лице за прошедший миг ничего не изменилось — в частности, серьёзность не только не убыла, но и существенно приросла, — и озадаченные поставленным вопросом мужчины погрузились в размышления.

Есть несколько разновидностей трудных задачек, каждая из которых требует своего подхода. Но кроме того, есть задачки, не имеющие сколько-нибудь приемлемого решения. Именно такую я и задал, впрочем, не рассчитывая на догадливость моих собеседников, а преследуя совершенно иную цель — доказать очевидное: необходимость уничтожения угрозы в зародыше.

Конечно, можно было исполнить задуманное немедленно и лично, Пустота не отказалась бы сытно пообедать. Но превращая в прах улики, я сразу же подставлял под неминуемый удар себя. Доказывать правоту с пустыми руками? Увольте! Все наблюдения, сделанные за время многолетнего пребывания на просторах Шемов, кричат об одном: люди верят только в то, что могут потрогать собственными руками, в крайнем случае, попробовать на зуб или понюхать. Наверное, это правильно — принимать в расчёт действительно существующие вещи, а не словесную тень описаний, но если хотите быть убедительным, нужно подкреплять свои утверждения чем-то весомым. А ещё лучше, увесистым. Во всех смыслах.

Я не стал в лихорадочной спешке крушить сотворённые некромантом орудия для покорения мира, предоставив прибывшей на место страже возможность уяснить: у меня, как у Мастера, были причины вести себя странно, среди прочего и хранить свой титул в тайне. Но если комендант с трудом мог представить себе истинную опасность чародейских творений, то медлительность Траниса, сведущего в магии человека, пугала не меньше, чем живая плесень.

Воин легче поддаётся внушению, чем маг. Достаточно просто сказать: «Это — враг!», и он уже готов рубать указанную цель мечом, бить молотом, топтать подкованными сапогами, рвать зубами и ногтями. С другой стороны, именно отсутствие привычки задумываться и изучать свойства противника, прежде чем приниматься за уничтожение, часто подводит. Но маги... С ними дело обстоит гораздо хуже.

Любой чародей всегда думает о выгоде, причём собственной, а не чьей-то ещё, потому что с первого же дня обучения всем одарённым внушают: вы всегда будете стоять против остального мира в одиночку. Это воины на поле боя могут прикрывать друг другу спину, даже если до начала сражения переругались и перессорились вдрызг, а оставшись в живых, тут же забывают о прошлых обидах. Маги же никогда не станут подпускать к себе кого-то ближе, чем на расстояние удара. Своего, а не удара противника, разумеется. А всё из-за чего? Из-за взращённой вместе с опытом скупости.

Не секрет, что чародейство требует затрат. И подобно воинским искусствам, затрат не только душевных, но и телесных. Лишь в детстве, едва-едва ощутив свою принадлежность к одарённым, маг может верить в чудесное обретение могущества, а войдя в зрелую пору, с горечью понимает: отпущенные пределы слишком ничтожны. Творить магию позволяет только особое строение всей совокупности Кружев, но оно же вносит и ограничения. Личные запасы Силы всегда невелики, и распоряжаться ими надобно с трезвым и холодным умом, потому что если можешь задействовать в течение суток лишь горсточку заклинаний, поневоле приходится выбирать, откуда именно зачерпнуть. Подготовить к использованию можно хоть целую сотню, особенно если Кружева позволяют, однако что проку в набитом доверху монетами сундуке, если крышка приподнимается, открывая лишь узенькую щёлку?

Имеется ещё один занятный факт: чем меньше у мага личных запасов, тем, как правило, он искуснее в построении заклинаний. Таким образом сохраняется равновесие магической сферы, поскольку те, кто способен накапливать в своих Кружевах изрядное количество Силы, не поднимаются выше владения простейшими чарами, а уж Мост и вовсе никогда не сможет творить волшбу, потому что волны, бегущие от Источника по Прядям, составляющим тело, заставляют нити Кружев ощутимо раскачиваться. Это словно на корабле, попавшем в шторм: держаться за канат ещё можно, но одновременно вышивать шёлком вряд ли удастся. Хотя... Есть и такие умельцы среди моих родичей. Драконы, Пронзающие Вихри Времени. Впрочем, я всё равно знаю их лишь понаслышке: наши Дома не поддерживают дружеских отношений. То ли давняя вражда, то ли что-то ещё. Но речь не о них.

Так вот, скудость средств заставляет магов всех мастей искать среди доступных заклинаний именно приносящие наибольшую выгоду при наименьших тратах. А как это делать, если не изучать всё подворачивающееся под руку? Сомнение Траниса неудивительно: ему представили во всей красе игрушку убийственной силы, а потом заявили, что поиграть не дадут. Я бы тоже на его месте тянул до последнего...

Нет, хватит, время вышло!

— Итак, господа?

Первым слово взял комендант:

— Поскольку dou Транис сведущ в магических делах, он, несомненно, более заслуживает...

— Но я ничего не смыслю в делах гарнизонных, — отрезал маг. — Поэтому первенство должно принадлежать вам.

Я сделал глубокий вдох, и всё равно не помогло — расхохотался.

— Находите нас смешными? Но ведь вы сами начали этот разговор.

Во взгляде коменданта читались недоумение и обида, а вот карие глаза Траниса начали понимающе щуриться:

— Вы нарочно задали вопрос без ответа, так?

— Положим, ответ имеется.

— И какой?

— Раз вы оба незаменимы для города, то оба и должны оставаться живыми. А вот следующий вывод делайте сами! Сможете?

— Но исцелить по-прежнему удастся лишь одного? — переспросил комендант.

— Да. Только одного.

— Тогда... Мы просто не должны заболеть. Правильно?

— Браво! — Хлопаю в ладоши. — Вот и всё, чего я хотел добиться.