Приведенное выступление позволяет, на наш взгляд, судить о достаточной зрелости наркома внутренних дел Богданова как руководителя, душой болевшего за общее дело, стремившегося вскрыть причины имевшихся недостатков и найти пути их устранения.

На заседании этого пленума 9 апреля 1944 года Богданов был избран в члены бюро ЦК КП(б) Казахстана. Вместе с ним в состав бюро, расширенного до 11 человек, вошёл также новый нарком госбезопасности Казахской ССР С.И. Огольцов, сменивший на этом посту Бабкина.

После крупной партийной головомойки (во время которой первому секретарю Скворцову и председателю СНК Н.Д. Ундасынову ЦК ВКП[б] объявил по выговору), принятия важных, вдохновляющих решений, осуществления частичного обновления главного партийного руководящего органа республики следовало с новыми силами приступить к хозяйственным делам, к безусловному выполнению всех указаний высшего советского партийного руководства. Тем более что успехи были. Подведение итогов строительства Карагандинского угольного разреза показало, что коллектив строителей и их руководители в исключительно короткий 10-месячный срок успешно выполнили задание ГКО, построив и сдав в эксплуатацию для добычи открытым способом индустриальный угольный разрез с годовой мощностью 1,5 млн тонн угля. Все построенные сооружения межведомственная комиссия оценила на отлично. ЦК Компартии Казахстана отметил, что высокого результата добились благодаря «самоотверженному труду всего коллектива, государственному подходу к делу руководителей строительства и повседневной помощи, оказанной строительным организациям со стороны партийных, советских и хозяйственных органов республики».

8 апреля 1944 года вышел указ Президиума Верховного Совета СССР, в соответствии с которым «за успешное выполнение задания правительства по строительству Карагандинского угольного бассейна» наградили орденом Ленина 4 человека. Ордена Трудового Красного Знамени удостоили 10 человек, включая наркома внутренних дел Казахстана Богданова.

К лету 1943 года мы вместе с многочисленными родственниками переехали на новое место жительства на улицу Артиллерийскую. Позже её переименовали в Иссыкульскую. Это была большая территория, огороженная по периметру высоким забором, в центре которой стоял одноэтажный дом.

Домашним кухонным хозяйством заправляла тётя Шура, жена папиного брата. Самого дядю Шуру призвали солдатом в пехоту. Их дети, Клава, девятнадцати лет, и Георгий, семнадцати лет, также жили вместе с нами. Папина сестра тётя Катя вместе со старшей дочкой Ниной, а также племянницей Клавой работала на почте в отделе военной цензуры. Младшие дочки Лида и Тамара учились в школе. В общем, вместе с родителями, бабушкой и нами, двумя малышами, обедать за стол садилось почти полтора десятка человек. К этому, как правило, ещё кто-то добавлялся из знакомых, постоянно бывавших у нас проездом или по другому случаю. Кроме того, папа распорядился обязательно кормить любого человека, пришедшего к нам в дом, будь то водопроводчик, электрик, трубочист или водитель грузовика, доставившего дрова. Чаще других у нас бывала со своей дочкой Долорес мамина коллега по гинекологии Хади-ша Есентуровна Мурзалиева, будущая первая из казашек профессор, доктор медицинских наук. Муж её был на фронте, и семье без него жилось нелегко. Таким образом, каждодневная нагрузка на кухню и на главную кашеварку, которой в свободное время помогали и другие женщины, оказывалась весьма солидной. Во многом выручали нас сад и огород, которые давали хорошие урожаи. В общем, большой семьёй мы жили очень дружно.

Маме присылали письма и открытки однокурсники по Смоленскому университету, коллеги по совместной работе.

Многие из них попали на фронт или в прифронтовые госпиталя. Делились пережитым, порой сообщали о тех, кто погиб. Те, кто побывал у нас, часто вспоминали Алма-Ату «как светящуюся звёздочку на фоне нашей жизни».

Казалось бы, на X пленуме ЦК КП(б) Казахстана откровенно, по-партийному, по-большевистски поговорили о недостатках, вскрыли причины их появления, наметили пути дальнейшей работы — теперь всё должно идти успешно, как бы само собой, без постоянных понуканий и взысканий.

Действительно, весенний сев 1944 года провели с каким-то подъёмом, «в сжатые сроки и на высоком уровне». На очередном XI пленуме ЦК КП(б) Казахстана в июне 1944 года радостно доложили, что план сева выполнили повсеместно на 103,8-107,2 %. Лучше на полевых работах использовались трактора. Однако отсутствие материальной заинтересованности трудящихся в результатах собственного труда, несмотря на вызванный войной высокий патриотический подъём, вскоре всё вернуло на круги своя. Опять высшему партийному органу пришлось доставать испытанную плётку-погонялку. Голый энтузиазм без товарного наполнения, даже в условиях тяжелейшей для страны обстановки, требовал постоянного взбадривания. Низовые партийные руководители, боясь огорчить своих главных республиканских вождей, давали в отчётах дутые цифры. В связи с этим объективную информацию о действительном состоянии дел оказалось возможным получать лишь по линии НКВД, где нарком Богданов за достоверностью поступавших сведений следил строго. Да ещё всех высших руководителей приходилось посылать на места, чтобы они там ответственно разбирались в обстановке.

В конце июня 1944 года было принято решение об одновременном командировании в области всех членов и кандидатов в члены бюро ЦК, а также других руководящих работников. При поездках особое внимание предлагалось обратить на ход таких основных сельскохозяйственных работ, как прополка посевов, вспашка паров, ремонт комбайнов и других машин, подготовка к уборке урожая, сенокосу и состояние животноводства. Важность намеченной проверки обусловливалась также и тем, что в ряде областей и районов наблюдалось массовое появление саранчи, поставившей под угрозу гибели большие площади посевов и сенокосных угодий.

Согласно составленной разнарядке, Богданов был направлен в Кзыл-Ординскую область. После завершения проверки ряд секретарей обкомов отчитывался на бюро ЦК. Некоторые получили взыскания, а иные поплатились и должностью. Заслушав первого секретаря Кзыл-Ординского обкома, главные партийные руководители, основываясь на сведениях, сообщённых проверявшим это хозяйство наркомом Богдановым, отметили «неудовлетворительное состояние дел в области». На поверку оказалось, что план весеннего сева колхозами был выполнен лишь на 75,5 %, в то время как в рапорте фигурировала цифра, даже превышавшая заданную норму. Кроме того, усмотрели «беспечное отношение к организационной работе», указали на «непринятие необходимых мер для получения высокого урожая». В части выполнения плана по животноводству также отметили серьёзные недоработки. Так что добросовестная проверка позволила выявить и обман, и другие недостатки, хотя в рамках существовавшей системы исправить всё это представлялось весьма трудным делом.

Силы НКВД привлекались при любом срыве какого-либо важного хозяйственного дела. Так, при невыполнении сроков окончания строительно-монтажных работ при возведении гидростанции на реке Большая Алма-Атинка был организован комитет содействия, в состав которого включили наркома Богданова, который, имея в своём распоряжении рабочую силу, мог внести реальный вклад в решение данного вопроса.