Как справедливо заметил биограф Троцкого И. Дойчер, наркомвоен всячески стремился оградить офицерство от незаслуженной критики со стороны ряда большевистских деятелей. Правда, по мнению Дойчера, Троцкий не просто пытался успокоить офицеров, но искренне возмущался нападками на них; «даже по окончании Гражданской войны, когда необходимость в помощи царских офицеров отпала, он продолжал требовать, чтобы к ним относились с должным уважением. Он утверждал, что их надо использовать даже после формирования нового офицерского корпуса, потому что ни одно цивилизованное и построенное на разумных началах общество не может себе позволить разбрасываться умелыми, знающими и заслуженным людьми». Фактически эти аргументы наркомвоена свидетельствуют, что в кадровом вопросе Троцкий был прагматиком: дело здесь не в гуманности, а в умении ценить профессионалов[938].

Троцкий прекрасно понимал, что без кадровых военных армию построить нельзя. В 1918 году он активно использовал офицеров, в частности назначая на руководящие посты в аппарате Высшего военного совета доставшихся от царизма генералов и штаб-офицеров[939]. К тому же наркомвоен заботился о собственном имидже, завоевав к 1919–1920 годам определенный авторитет даже в военной касте – и это притом, что попавшие весной 1918 года в аппарат Высшего военного совета офицеры не очень-то высоко его ставили. Карл Радек рассказал о первых совещаниях Троцкого с офицерами в апреле 1918 года: «В кабинете у тов. Подвойского собрались лучшие из бывших царских офицеров, которые не бросили рядов армии после нашей (большевиков. – С.В.) победы, дабы совместно с нашими товарищами и рядом военных представителей союзников разработать план организации армии, Троцкий в продолжение многих дней прислушивался и к их планам, молча. Это были планы людей, не понимающих переворота, на их глазах происшедшего. Каждый из них отвечал на вопрос о том, как создать армию, по-старому. Они не понимали перемен, которые произошли в человеческом материале, на котором строиться армия. Пока что военные молчали, но считали это бесполезной затеей. Старик Борисов, считающийся одним из лучших военных писателей, сто раз убеждал меня и тов. Антонова-Овсеенко, принимавших участие в редакции «Военное дело», что ничего из этого предприятия не выйдет, что армия может быть построена только на началах общеобязательности, на началах железной дисциплины… Ни на минуту не допуская мысли, что добровольческая армия может спасти Россию, Троцкий строил ее как аппарат, нужный ему для создания новой армии. Но если уже в этом выражался организаторский гений Троцкого, смелость его мысли, то еще более яркое выражение она нашла в мужественном его подходе к идее использования военных специалистов для строения армии»[940].

Именно Троцкий стал одним из тех, кто отстоял идею о необходимости постановки бывших офицеров на ответственные должности не в руководстве военного ведомства, а в партии большевиков. По признанию Карла Радека, в редакции левых коммунистов (газета «Коммунист») чуть было не произошел раскол по этому вопросу. Сам Радек был сторонником активного использования военспецов, в лагере противников были такие видные партийные работники, как Н.И. Бухарин, Н.А. Осинский-Оболенский, А. Ломов, В.Н. Яковлева[941].

Французская газета «Темп» в 1924 году писала о расхождении демагогии Троцкого с его делами в военном ведомстве: «Правда, господин Троцкий написал целую книгу, в которой оправдывал систематический террор против буржуазии, интеллигентов и спецов, но на практике наркомвоен не только спас жизнь многим интеллигентам, спецам и даже офицерам, но и создал для них необходимый авторитет при выполнении их функций… Ему приходилось обуздывать ненависть, недоверие и зависть, которую вызывали старые специалисты, спасшиеся от военного суда, у начальства и некоторых коммунистов. Троцкий с большим успехом использовал этих старых специалистов, главным образом, в армии, и этой своей проницательностью он обязан в первую очередь своей популярностью. В России было очень мало техников и, можно сказать, что каждый раз, когда Троцкий спасал одного из них, он сберегал ценную часть национального наследства»[942].

По словам Радека (?), «много дней офицеры высказывали и обсуждали свои идеи, а Троцкий молча их выслушивал. Предлагались возможные планы по воссозданию старой армии, но ни в одном не учитывался психологический подъем масс (естественно, его и не было! – С.В.). Затем Троцкий начертил перед ними свою схему призыва добровольцев. В ответ офицеры только недоуменно промолчали и пожали плечами. Они приписывали падение старой армии недостатку дисциплины и были уверены, что в добровольческой армии недостатку дисциплины в принципе быть не может. План Троцкого показался им причудой дилетанта-революционера»[943].

Привлечение кадров в Наркомвоен имело свою специфику. Профессионалы высшей военной квалификации были «штучным товаром», основной вопрос в 1918 году – в каком качестве они должны будут служить Советской власти и на каких постах. Сами военные специалисты (почти без исключения) предпочитали административно-хозяйственные должности строевым. Те же, кто вступал в действующую армию, собирались воевать с германскими частями, а никак не своими сослуживцами. Руководству Советской России следовало торопиться с привлечением профессионалов: те из них, кто пойдет на службу большевикам еще до начала Гражданской войны – добровольно, уже не смогут идти на попятный.

Курс на массовое привлечение в Красную Армию военных специалистов, как известно, был принят при сопротивлении со стороны большинства авторитетных партийных работников[944].

В начале мая 1918 года М.Д. Бонч-Бруевич в докладе Высшему военному совету обосновал необходимость безотлагательного зачисления на службу такого количества военных специалистов, каковое бы обеспечивало, с одной стороны, первоочередные работы по формированию новой армии, а с другой (в перспективе) – привлечение в ее ряды лучшей части старого офицерства[945]. Военные специалисты, со своей стороны, просили гарантий. Только 4 июня Высший военный совет, обсудив доклад М.Д. Бонч-Бруевича, признал, что «огульное, безоговорочное упоминание о контрреволюционных офицерах, безусловно, крайне вредно для формирования новой армии», и постановил не препятствовать своему военруку ходатайствовать перед СНК об издании соответствующего постановления[946].