– Так, значит, вы прощаете своего врага, Филипп Вандердеккен?! – мрачно спросил Шрифтен. – Ибо таковым я признаю себя!

– Да, от всей души и от всего сердца!

– Ну, если так, то вы победили меня! Вы сделали из меня вашего друга и доброжелателя, и теперь желание ваше скоро исполнится! Вы хотели бы знать, кто я? Так слушайте! Когда ваш отец, вызывая на бой волю Всевышнего, в припадке безумного бешенства лишил меня жизни, то ему была дана надежда, что его заклятие будет снято с него его сыном; тогда и я получил свое заклятие – заклятие отомщения, и мне было дозволено Провидением оставаться среди живущих на земле и во всем препятствовать вам, Филипп Вандердеккен, и, пока мы с вами были враги, вы никогда бы не достигли своей цели. Но как только вы согласно воле Всевышнего и заветам чистого христианства, завещанным Христом на кресте, простите врага своего, тогда ваша миссия осуществится, и вот сегодня, Филипп Вандердеккен, вы простили своего злейшего врага, и теперь оба мы исполнили свое предназначение.

По мере того как Шрифтен говорил, Филипп смотрел на него, не спуская глаз; и когда тот протянул ему руку, Филипп взял ее, и в то время, как он сжимал ее в своей, образ Шрифтена как будто таял на глазах Филиппа, и, наконец, Филипп увидел, что он один и от одноглазого лоцмана не осталось ни малейшего признака.

– Боже милосердый, благодарю Тебя! – воскликнул Филипп. – Благодарю Тебя за то, что возложенная на меня миссия готова окончиться и вскоре я свижусь с Аминой.

И Филипп снова приналег на весла; на этот раз корабль-призрак не удалялся больше от него, и вскоре он подошел к самому судну, убрал весла и несколько секунд спустя был уже на палубе.

– Где ваш капитан? – спросил Филипп у стоявших кругом людей. – Я должен говорить с вашим капитаном.

– Как о вас доложить, сэр? – спросил офицер, по-видимому, старший помощник.

– Как? Скажите, что его желает видеть его сын, Филипп Вандердеккен!

Громкий взрыв шумного смеха раздался вслед за этим ответом Филиппа, то смеялся весь экипаж, а помощник, сдерживая улыбку, заметил:

– Вы, верно, ошиблись, сэр! Вы хотели, вероятно, сказать, его отец!

– Нет, скажите ему – его сын, – повторил Филипп, – вы не глядите на мои седины…

– Да вот, сэр, и сам капитан идет сюда!

– Что здесь такое? – спросил капитан, подходя ближе.

– Вы – Вандердеккен, капитан этого судна?

– Я самый.

– Вы, по-видимому, не узнаете меня! Впрочем, вы оставили меня трехлетним ребенком, но вы, вероятно, помните письмо, которое вы оставили вашей жене… Я ваш сын, Филипп Вандердеккен, который исполнил ваше желание и принес вам священную реликвию, к которой вы жаждали приложиться.

С этими словами Филипп снял с шеи свою святыню и протянул ее отцу. В этот момент словно луч молнии сверкнул перед очами капитана; он молитвенно сложил руки, пал на колени и заплакал.

– Сын мой, возлюбленный сын мой, – воскликнул он, поднявшись с колен и прижимая к груди своей Филиппа. – Теперь глаза мои раскрылись, и я узнаю тебя! – И, обнявшись, они удалились на корму; здесь капитан корабля-призрака продолжал: – Прежде чем заклятие снимется с нас и мы все развеемся в прах, прими мою бесконечную, невыразимую благодарность, сын мой, и дай мне возблагодарить Творца неба и земли, которого я в безумии моем оскорбил!

И старший Вандердеккен опустился снова на колени, Филипп последовал его примеру. Оба они стояли, обняв друг друга одной рукой и вознося другую к небу. После горячей благодарственной и покаянной молитвы отец поднес к губам своим священную реликвию и набожно приложился к ней. И как только он приложился к святыне, высокие мачты корабля-призрака, его реи и ванты, паруса – все это обращалось в прах, разносимый ветром в воздухе; все, что только было на палубе, исчезало бесследно. Когда он снова поднял реликвию к губам, тяжелые орудия провалились без шума сквозь палубу; экипаж судна превратился в ряд скелетов, которые также рассыпались в прах, и только отец с сыном еще сохраняли видимость живых существ.

И снова старший Вандердеккен поднес реликвию к своим губам – и корпус корабля разошелся, палуба рассыпалась в прах, а на последнем обломке ее, держащемся еще на воде, все еще стояли коленопреклоненные отец и сын с поднятыми к небу руками и медленно погружались в волны океана, в то время как на небе на мгновение появился яркий светящийся крест.

Вслед за тем темные тучи, застилавшие небо, рассеялись, как легкий дым, солнце выглянуло и засияло во всей своей красе, и мелкие резвые волны засверкали на солнце веселой улыбкой. Чайки с веселыми криками закружились в воздухе, и стройный альбатрос мирно задремал, склонив голову на крыло, резвые дельфины заиграли в прозрачных волнах, и вся природа, казалось, радовалась тому, что заклятие было разрушено навсегда и корабль-призрак более не существовал.