— Двенадцать лет назад, — продолжал он, — ты убила меня. И вот я собираюсь вернуть долг.

— Приглядывай за ней, — посоветовала Эдвина. — Уж больно она шустрая.

— А я что тебе говорил, мама?

Лили перевела взгляд на Эдвину, потом снова на Доминика. «Та же стать. Те же глаза».

Доминик заметил потрясенное выражение ее лица.

— К кому же еще было обратиться пятнадцатилетнему мальчишке, попавшему в беду? После того как он сумел-таки выбраться из тонущей машины и остался только в жалкой, промокшей насквозь одежонке? Вот и пришлось оставаться мертвым и невидимым, чтобы ты не натравила на меня полицию. У меня не было другого выхода. Вернее, был — один-единственный.

«Его мать».

— Мое письмо дошло до нее только через несколько месяцев. Разве я не говорил всегда, что она приедет за мной? А твои родители все не верили.

Эдвина подошла к сыну и погладила его по щеке.

— Но ты знал, что я приеду.

Он улыбнулся.

— Ты всегда держала слово.

— И в этот раз сдержала, верно? И доставила ее. Тебе надо было всего лишь запастись терпением. И как следует подготовиться.

Лили посмотрела на Эдвину.

— Но ведь вы же состоите в Фонде Мефисто!

— Я сумела их облапошить, — ответила Эдвина, — и вовлечь в свою игру. Думаешь это все из-за тебя одной, Лили? Да нет, на самом деле из-за них. За эти годы они доставили нам столько неприятностей! Мы их уничтожим. — Она посмотрела на огонь. — Нужны еще дрова. Пойду принесу.

— Не стоит, — сказал Доминик. — Домишко сухой, как трутница. Тут и одной искры хватит — полыхнет будь здоров!

Лили покачала головой.

— Вы что, собираетесь их всех сжечь заживо?..

— Мы давно это задумали, — призналась Эдвина. — Они все равно все проспят.

— Конечно, это не так забавно, как убивать Джойс О'Доннелл, — вставил Доминик. — Зато, по крайней мере, ты порадуешься на славу, Лили, раз уж тебе не спится. — Он поднял кочергу и сунул ее поглубже в пылающий очаг. — Огонь — очень удобная штука. Плоть сгорает целиком — остаются только обугленные кости. Никто и не узнает, как ты умрешь, ведь никто не увидит ни резаных ран, ни ожогов. Все подумают, ты погибла во сне, как остальные. Несчастный случай — а спасется только мама. Никто никогда не узнает, что ты часами кричала перед смертью.

Он вытащил кочергу из огня.

Лили с огромным трудом встала на ноги — кровь ручьем текла у нее из руки. Девушка заковыляла к двери, но, прежде чем успела до нее добраться, перед нею снова выросли два добермана. Она замерла на месте, не в силах отвести глаз от их ощерившихся пастей.

Но тут Эдвина схватила ее сзади за руки и потащила обратно к камину. С пронзительным криком Лили вырвалась и хватила ее наотмашь кулаком — вслепую. К счастью, удар пришелся Эдвине по щеке.

Но псы опять свалили девушку на пол, набросившись со спины и сбив с ног.

— Фу! — одернул их Доминик.

Псы отстали. А Эдвина, потирая пострадавшую щеку, в отместку пнула Лили по ребрам — так, что девушка, чуть не задохнувшись от боли, откатилась в сторону. Затуманенными от нестерпимой муки глазами она смотрела на ботинки Доминика — он подходил все ближе. И вдруг почувствовала, как Эдвина схватила ее за запястья и прижала их к полу. Лили посмотрела Доминику в лицо. В его глаза, сверкавшие в отблесках огня, точно два уголька.

— Добро пожаловать в ад! — проговорил он. В руке он держал раскаленную кочергу.

Лили с воплем задергалась, силясь высвободиться, но Эдвина еще крепче сдавила ей руки. Когда же Доминик опустил кочергу, девушка отвернулась, прижавшись щекой к полу, и зажмурилась в предчувствии адской боли.

Вдруг грянул выстрел, и лицо ей обдало теплом. Вслед за тем Лили услышала, как Эдвина испустила тяжкий вздох и как на пол грохнулась кочерга. И вдруг ее руки высвободились сами собой.

Девушка открыла глаза и увидела, как доберманы рванули через всю комнату к Джейн Риццоли. Та вскинула пистолет и выстрелила снова. Один пес упал, а другой уже был в воздухе — летел на нее черной ракетой. Джейн выстрелила в последний раз — в тот самый миг, когда пес на нее набросился. Пистолет подпрыгнул и выпал из рук Риццоли, а она, вцепившись в раненого добермана, так и рухнула вместе с ним на пол.

— Нет! — простонала Эдвина. Она стояла на коленях, склонившись над распластанным на полу сыном, поддерживая одной рукой его голову, а другой гладя его по волосам. — Ты не умрешь! Ведь ты избранный!

Лили с трудом села, и комната тут же поплыла у нее перед глазами. В отблесках прожорливого пламени она увидела, как Эдвина встала на ноги, точно ангел-мститель. Отошла в сторону, нагнулась и подняла валявшийся на полу пистолет Джейн.

Когда же Лили поднялась на ноги, вокруг нее все закружилось. Вихрь предметов не желал останавливаться. Пламя. Эдвина. Лужа крови вокруг Доминика, мерцавшая в отсветах огня.

И кочерга.

Смертельно раненный пес дернулся в последний раз, и Джейн отшвырнула его в сторону. Доберман, высунув язык, шлепнулся на пол. Только тогда Джейн заметила возвышавшуюся над ней Эдвину. В руке женщины сверкал ее пистолет.

— Здесь всему конец. Этой ночью, — проговорила она. — Вам. И Фонду Мефисто.

Эдвина подняла пистолет, крепко сжимая его рукоятку. Все внимание обезумевшей женщины было сосредоточено на Джейн, и она не заметила, как смерть обрушилась на ее голову.

Кочерга проломила череп Эдвины, и Лили почувствовала, как от удара хрустнули кости, и звук этот передался через кованое железо прямо девушке в руку. Эдвина рухнула без единого звука. Лили выпустила из рук кочергу, и та тоже грохнулась на пол. Девушка опустила глаза и посмотрела на то, что сделала. На проломленную голову Эдвины. На кровь, растекавшуюся черной рекой. И вдруг комната у нее перед глазами померкла, ноги подкосились. Она медленно осела на пол. Уронила голову на колени и уже ничего больше не чувствовала. Ни боли, ни своих рук и ног. Она словно отделилась от собственного тела и застыла на пороге тьмы.

— Лили! — Джейн тронула ее за плечо. — Лили, ты вся в крови. Дай посмотрю руку.

Лили тяжело вздохнула. В глазах у нее прояснилось. Она медленно подняла голову и посмотрела Джейн в лицо.

— Я убила ее, — прошептала она.

— Только не смотри туда, ладно? Давай помогу сесть на диван.

Джейн наклонилась, собираясь помочь Лили подняться на ноги. И вдруг замерла, стиснув пальцами руку Лили.

До слуха Лили тоже донеслось бормотанье — и у нее в жилах застыла кровь. Она взглянула на Доминика: глаза у него были открыты, взгляд — осмысленный. Губы шевелились, но говорил он так тихо, что разобрать слова она не могла.

— Не… не…

Джейн склонилась над ним и прислушалась. Лили не рискнула приблизиться, опасаясь, как бы Доминик внезапно на нее не набросился, точно кобра. Сколько его ни убивай, он все равно появится вновь. Никогда не умрет.