— Итак, если позволите повторить вопрос, вы с ней близко общались?

— Только как с подругой жены.

Неду пришлось проявить щепетильность. Разумеется, мы были близкими друзьями — как множество мужчин и женщин в наши дни, но в те времена афишировать подобную дружбу было нежелательно. Вдобавок после карикатуры Финдли в «Тисле» о нас и так ходили слухи.

— И вы иногда случайно сталкивались с мисс Бакстер в парке или на улице?

Нед на мгновение задумался.

— Да.

— Как часто?

— Весьма часто. Гарриет жила в двух шагах от нас. В том районе трудно пройтись по улице и не встретить знакомых.

— Ясно. Как по-вашему, можно ли объяснить столь частые встречи простым совпадением?

— Да. Как я уже сказал, мы жили рядом. Обычное дело между соседями.

Эйчисон с легким недоверием посмотрел на присяжных и заметил:

— И, наверное, когда вы случайно сталкивались с мисс Бакстер, вас никто не сопровождал?

Нед нахмурился.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Ничего. Я просто хотел узнать, сталкивались ли вы с мисс Бакстер, когда были один?

Нед стиснул зубы, как будто пытался не вспылить, и коротко сказал:

— Да.

Он отвечал довольно резко, но я понимала, что виной тому крайнее волнение и тревога.

— Как часто? Один раз? Два? Полдюжины? Пятьдесят раз?

— По-моему, раз десять.

— Десять? Это много, вы не находите, мистер Гиллеспи?

— Вы и дальше будете об этом расспрашивать? — вдруг выпалил Нед. — Или все-таки поговорим о чем-то, имеющем отношение к смерти моей дочери?

Ошеломленный, как и все присутствующие, судья кашлянул.

— Мистер Гиллеспи, мы понимаем, что вы очень расстроены, но, пожалуйста, будьте любезны отвечать на вопросы прокурора. В зале суда я слежу за порядком и не нуждаюсь в вашей помощи.

— Прошу прощения, ваша честь, — немного пристыженно сказал Нед.

Бедняга! Неудивительно, что у него сдавали нервы. Хотя, по-моему, он отлично осадил Эйчисона: противно было смотреть, как один за другим свидетели заискивают перед прокурором. Не будь я на скамье подсудимых, я бы зааплодировала Неду.

Кинберви махнул рукой прокурору.

— Прошу вас, продолжайте.

— Благодарю, ваша честь. Итак, мистер Гиллеспи, вы встретились с мисс Бакстер в Лондоне, а спустя несколько месяцев она поселилась в Глазго, в трех минутах ходьбы от вашего дома. Как по-вашему, это совпадение?

— Думаю, да. В жизни бывают совпадения.

— И мисс Бакстер вам никогда не докучала?

Нед поджал губы и снова нахмурился.

— Иногда. В какой-то момент жену начали утомлять ее посещения. Но Гарриет всегда была такой доброй и отзывчивой. Нам не хотелось ее грубо отталкивать. К тому же она незамужем, живет одна. Полагаю, ей было одиноко в Глазго, и мы старались, чтобы она чувствовала себя желанным гостем.

— Поведение вашей старшей дочери начало ухудшаться примерно тогда же, когда вы подружились с мисс Бакстер?

— Да, примерно в то же время, хотя Сибил всегда была беспокойной девочкой. Она пережила очень тяжелый период, но сейчас ведет себя гораздо приличнее.

— А когда началось улучшение?

— Пожалуй, несколько месяцев назад.

— Получается, вскоре после ареста мисс Бакстер, верно?

Нед смутился, и Эйчисон не стал ждать ответа.

— А как ладили Сибил и мисс Бакстер между собой?

Нед пожал плечами.

— Сибил — ребенок. Они неплохо ладили. Гарриет была к ней добра и приносила подарки.

— Ах да, многочисленные подарки мисс Гарриет Бакстер. А как вы сами относитесь к своей дочери Сибил, мистер Гиллеспи?

По лицу Неда скользнула тень. Он помолчал, а затем сказал надтреснутым голосом:

— Я живу ради нее.

Эйчисон склонил голову в знак сочувствия.

— Понимаю вас, мистер Гиллеспи, очень понимаю. — Прокурор умолк и отхлебнул воды из стакана. — Но, сэр, вам никогда не казалось, что ваша привязанность к дочерям и жене огорчала мисс Бакстер?

— Не вполне вас понимаю.

— Позвольте выразиться яснее — вам не приходило в голову, что мисс Бакстер ревнует вас к Сибил или к вашей жене — к любому, к кому вы испытываете нежные чувства?

Я обернулась к Макдональду, ожидая протеста, но, к моему разочарованию, адвокат бездействовал. Эйчисон продолжал задавать каверзные вопросы.

— Мистер Гиллеспи, верно ли, что тридцать первого декабря тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года вы отмечали Хогманай и мисс Бакстер была у вас в гостях?

— Да.

— В тот вечер подавали пунш, и все, кто его пил, заболели, так?

— Да. Я считаю, все дело было в испорченном вине.

— Вот как? Пожалуйста, расскажите, что вы обнаружили на следующий день в комнате Сибил, в кармане ее передника?

Нед кашлянул.

— Пустой пакетик из-под крысиного яда.

— И все решили, что в происшествии с пуншем виновата Сибил?

— Я — нет. Жена и мать думали иначе.

— В праздничную ночь мисс Бакстер могла войти в комнату Сибил?

— Да.

— Была ли у нее возможность подбросить пакет из-под яда в передник вашей дочери?

— Была, но Гарриет тут ни при чем. Ей самой нездоровилось в ту ночь. Если бы она знала, что пунш отравлен, то не пила бы его. Как я уже говорил, все дело в испорченном вине.

— А вы видели, как мисс Бакстер пила пунш, мистер Гиллеспи?

— Думаю, да. Я видел ее с бокалом.

— Она пила в вашем присутствии?

— Не помню.

— Вы видели, как ей стало плохо?

— Не совсем. Но она ужасно выглядела и жаловалась на боль в желудке.

— Ее осматривал доктор, как и всех, кто отравился?

— Нет. Она не хотела, чтобы вокруг нее суетились, — это в духе Гарриет.

Эйчисон поднял брови. Мне не было нужды оправдываться — Нед все сказал. Его упорное нежелание верить, что выходки Сибил — дело моих рук, говорило о многом. Понимая, что бессмысленно расспрашивать о яде, Эйчисон сменил тему.

— Вам не приходило в голову, мистер Гиллеспи, что Гарриет Бакстер желала зла некоторым вашим близким — и по неизвестной причине пыталась навредить Сибил или поссорить вас с женой?

Нед медлил с ответом.

— Гарриет… мисс Бакстер так добра и всегда была нам хорошим другом. У моей жены есть сомнения на этот счет. Но у меня в мыслях не было ничего подобного, пока…