После тяжелого поражения и утраты коренного монгольского юрта Ариг-Буга был вынужден обратиться за помощью к своему вероятному союзнику в Средней Азии. За прошедший год Алгуй сумел полностью сломить сопротивление своих противников и взял всю власть в Джагатайском улусе. Ариг-Буга, выдавший Алгую ярлык как хану Джагатайского улуса, тем самым передавал ему и все полномочия по сбору налогов, что предоставляло тому возможность воспользоваться этим для укрепления собственной власти, не оглядываясь на назначившего его не вполне легитимного каана. И вполне естественно, что Алгуй вовсе не хотел делиться с оказавшимся в кризисной ситуации «кааном» собранными товарами, зерном, конями и серебром. Вполне уяснив сложность положения Ариг-Буги, утратившего Монголию, он повернул против бывшего союзника, и отказался делить с ним доходы от налогов, которые сам назначал и собирал. Когда посланцы Ариг-Буги явились к Алгую и потребовали раздела собранных налогов, он долго тянул с ответом, пока послы не потеряли терпение и не стали настаивать на немедленной выдаче доли каана. Вынужденный действовать, Алгуй казнил послов, пойдя на явное предательство, что делало неизбежным конфликт с Ариг-Бугой.

Атака монголов. Современная реконструкция

Ариг-Буга выступил из Монголии в Среднюю Азию, чтобы вернуть свою верховную власть и наказать строптивого ставленника. Уходом его армии в полной мере воспользовался Хубилай, который перевез сюда припасы, оставил небольшой воинский контингент и назначил чиновников, предупредив их, чтобы они не слишком обременяли жителей только что завоеванных областей. Он, однако, не смог преследовать Ариг-Бугу, поскольку, по свидетельству Рашид ад-Дина, к нему прибыли гонцы и доложили, что в Китае, ввиду отсутствия каана, обнаружились промахи и расстройство в делах. Хубилай был вынужден вернуться в Китай для подавления восстания, вспыхнувшего здесь, и направился в Кайпинфу, чтобы посвятить основное внимание этой угрозе, которая представлялась ему куда более опасной, чем даже война с Ариг-Бугой. Китайские проблемы Хубилая развязали руки его непокорному брату. Теперь Ариг-Буга мог воевать с Алгуем, особенно не опасаясь удара с тыла. Он повел свои войска к реке Или в Семиречье. Здесь его авангард под командованием Кара-Буги столкнулся с главными силами Алгуя и был полностью разбит. Кара-Буга был убит, а Алгуй, одержав эту победу уверил себя в том, что его проблема с Ариг-Бугой полностью разрешена. На радостях он устроил многодневные пиршества и даже распустил по домам значительную часть своей армии. Но эта его радость была весьма недолгой. Вскоре остатки его армии были обращены в бегство подошедшим главным войском Ариг-Буги. При этом Ариг-Буга занял базу Алгуя в Алмалыке, и вынудил того бежать в западные оазисы Срединной Азии — Хотан и Кашгар.

Но видимый успех похода Ариг-Буги обратился пирровой победой. Алмалык находился в скотоводческих степях, в его окрестностях почти не было земледельческих хозяйств, и потому не мог дать необходимых запасов зерна для ведения той войны на истощение, которую фактически навязал ему Хубилай. Ариг-Буга так и не получил надежных источников поставок зерна и оружия, а еще оставшиеся силы Алгуя блокировали подходы к южным земледельческим оазисам, располагавшимся в более плодородных областях Синцзяна. По большому счету, Ариг-Буга оказался даже в более сложном положении, чем раньше. Ну а если судить по предвзятому изложению Рашид ад-Дина, то своими непродуманными действиями он только усугублял эти трудности. Он очень жестоко обращался с пленными, захваченными на войне с Алгуем, предавая их пыткам и казнив многих, даже тех, кто не поднимал против него оружия. Такая неоправданная жестокость отталкивала от него собственных сторонников, побуждая их дезертировать. Дезертирство особенно усилилось во время очень суровой зимы 1263 года И воины Ариг-Буги, и мирное население сильно страдали от голода, за зиму погибло много людей и лошадей. К весне его покинули даже некоторые самые ярые приверженцы. Один из сыновей Хулагу, Джумухур, сославшись на болезнь, уехал в Самарканд. Сын Менгу Урунгташ потребовал у Ариг-Буги яшмовую печать своего отца. Когда посланцы Ариг-Буги привезли ему печать, он забрал ее и тут же перебежал к Хубилаю. Даже разбитый Алгуй, прознавший о трудностях Ариг-Буги, приготовился изгнать своего бывшего союзника и нынешнего врага из бассейна реки Или и Семиречья.

К 1264 году Ариг-Буга оказался в практически безвыходной ситуации. Из-за дезертирства своих сторонников он уже не мог продолжать борьбу с Алгуем, а отступать можно было только во владения Хубилая. В такой ситуации Ариг-Буга принял решение сдаться на милость старшего брата. Он приехал в Кайпинфу (в 1263 году переименованный в Шанду) и здесь предстал перед торжествующим Хубилаем. После некоторой заминки, вызванной вполне понятной неловкостью, братья обнялись и со слезами примирились. Рашид ад-Дин и тут не преминул ужалить нелюбимого им Ариг-Бугу. Он рассказывает, что Хубилай утер слезы с лица брата и мягко спросил его: «Дорогой братец, кто был прав в этом споре и распре — мы или вы?» Ариг-Буга с определенным вызовом якобы ответил: «Тогда — мы, а теперь — вы!» Этим коротким диалогом Рашид ад-Дин показывает неблагодарность Ариг-Буги и отсутствие у него братских чувств, которые только что столь ярко проявил Хубилай. Но, учитывая предвзятость персидского историка по отношению к Ариг-Буге, скорее всего, этот разговор — лишь плод авторского воображения. В любом случае, Хубилай сначала не стал никак наказывать брата. Но такая снисходительность оттолкнула многих его сторонников, которые считали, что Ариг-Буга и его приверженцы не должны остаться безнаказанными. Некоторые открыто высказали свое недовольство, но особое впечатление на Хубилая произвели возражения Хулагу. Тогда Хубилай, согласно Рашид ад-Дину, попытался унять недовольных, приказав Ариг-Буге не показываться на его глаза целый год. Видимо, монголы сочли это наказание слишком мягким: они требовали чистки в рядах изменников, поддержавших Ариг-Бугу. Допросив Ариг-Бугу и выяснив, кто побудил его оспорить права старшего брата, Хубилай объявил одним из главных вдохновителей заговора Болгая, очень влиятельного сановника при Мункэ, и казнил его. Та же участь ждала еще девятерых главных приспешников Ариг-Буги.{Россаби, М. Золотой век империи монголов. СПб.: Евразия, 2009. С. 106–107.}

Настало время судить и самого Ариг-Бугу. Но Хубилай не захотел брать на себя единоличную ответственность за жизнь брата и решил созвать специальный курултай и для суда над ним и, что было особенно важно, для окончательного подтверждения собственного избрания на трон великого хана. Теперь, после устранения Ариг-Буги, это могло показаться простой формальностью.

Восстановление единства Монгольской державы и объявленный Хубилаем общеимперский мир могли казаться современникам этих событий столь же незыблемыми, как установления Великой Ясы Чингисхана. Хубилай располагал гигантской армией, составленной из ветеранов китайской войны; его верховную власть и авторитет признали все Чингизидские дома. Де-факто он уже являлся великим кааном Йеке Монгол Улус, дело оставалось за малым: для утверждения решений не совсем легитимного курултая в Кайпинфу требовалось собрать более представительный курултай, на который съехались бы все ведущие Чингизиды. В значительной мере это было формальностью, но формальностью, освященной законами божественной Ясы. Пятидесятидвухлетний Хубилай, уже не раз показавший свои таланты политика и полководца, отлично сознавал первостепенность этой задачи. И, начиная с осени 1264 года, он предпринимает серьезные шаги в этом направлении.