– И мне знакомо это чувство, – сказал Брахо. – Он, несомненно, хочет остаться незамеченным. Я ощущаю присутствие магии…

– Жалкий, пустоголовый варвар! Кто может укрыться от взора Великой Души?! Ладно, если только он среди этого войска, я покажу ему, как жестоко он заблуждается! О, он запомнит завтрашний день на всю оставшуюся жизнь! Все, Брахо, мне надоело прятаться за спинами Синих Монахов! Завтра я лично пощекочу нервишки у всей честной компании! И, от души рассмеявшись, Тезиас отправился в свои апартаменты.

Армия Конана уже два часа шла по пределам Коринфии. Пограничные посты не стали связываться с этакой армадой, ведомой к тому же знаменитым королем Конаном, и, недолго думая, пропустили ее. Впереди расстилались цветущие равнинные луга. Где-то там, вдали, едва заметны были припорошенные дымкой вершины.

Конан не раз ходил этими дорогами. Коринфия была точно насыщена магией; колдуны всех мастей так и липли к этой благодатной земле. Но здесь не было того порядка и той правильной централизации, что царила в мрачной Стигии. Коринфские чародеи, гордящиеся своим происхождением от таинственных волшебников ахеронской расы, всегда были себе на уме. Некоторые, правда, поклонялись, как и положено черному магу, змееголовому Богу Сету, Князю Тьмы, другие возносили Черную Ипостась обезьяноподобного Ханумана, третьи молились безвестным идолам, четвертые же, составлявшие большинство, почитали богами себя и чаяли ни много ни мало овладеть всем миром. Здесь, в мрачных скальных замках, рождались зловещие человеконенавистнические замыслы, отсюда предназначено было шагать темным воинствам погрязших в грехе чернокнижников…

Да, он, Конан, славно поработал мечом в здешних пределах! Многие маги пали от его руки. А ведь те были вовсе не последними представителями своего черного ремесла. Совартус, Нэг Ужасный и прочие были колдунами высшего разряда, но он все-таки сумел сокрушить их.

Конан сознавал, что нынешний его противник гораздо опаснее «обычных» волшебников. Киммериец размышлял об этом всю ночь, ибо ожидание внезапного нападения Великой Души не позволило ему сомкнуть глаз. Но, кроме зловещих людей-птиц вечером, больше никто не осмеливался потревожить покой Конанова войска,

Конан думал о своем враге, и всегдашняя уверенность в победе нередко уступала место безысходному отчаянию. А отчаяние это было вызвано непониманием. Вся жизнь киммерийца прошла в беспрестанных схватках с порождениями Зла, он, кажется, встречался со всеми тварями, ползающими во Мраке Вечной Ночи, взор его опускался в самые источники черного могущества их хозяев. Волшебники и чудовища не страшили Конана так, как те холодные бездны, откуда черпал свою силу проклятый карлик. Ибо маги и чудища были потомками таких же, как они, магов и чудищ прошлого. Да, за каждым из них стояли тысячелетия великого зла, когда невинная кровь лилась в изобилии, а на алтарях пели гимны жестоким богам… Но это зло, как справедливо заметил как-то мудрый Пелиас, было злом земным, своим, что ли. Оно, это зло, было плоть от плоти земного мира, и Конан знал; Добро земное неизменно побеждает земное же Зло. Силы же, стоящие за Тезиасом, были всецело чужды земному миру. Конан чувствовал это, чувствовал, как студеные щупальца неживого, нечеловеческого разума тянутся к его миру через все деяния Великой Души, и их ледяное прикосновение было одинаково враждебно как для Добра, так и для Зла Земли. Вот почему он, Воин Света, и принцесса Тхутмертари, служительница Вечной Ночи, оказались в одной упряжке: не роковое стечение обстоятельств, а закономерная вражда Родного и Чуждого свела их в борьбе против карлика. А Тезиас – Тезиас не черпал силу из бездн Мрака, подобно Тхутмертари и другим чернокнижникам. Нет, она, его сила, лилась из иных пределов, из покинутых Жизнью межзвездных глубин, с затерянных во Вселенной древних планет, обитатели которых никогда не были людьми… Сила эта таилась не тысячи, а, возможно, многие миллионы лет, и теперь, управляемая холодным гением Великой Души, изливалась на его родную планету. ^ Почему Тезиас поселился именно здесь? Конан не знал ответа на этот и многие другие вопросы. Ни ему, ни даже Тхутмертари не дано было объяснить загадку воскрешения Великой Души: было в этом что-то пугающе-чуждое, как и во всем, что связано с именем карлика. Какая-то неземная магия, вернувшая к жизни это существо – но зачем?! Откуда взялись эти жуткие синие колдуны, слуги карлика, каждый из которых был, по всему видать, сильнее любого из хайборийских чародеев? Недаром главарь их, Брахо, осмелился сойтись в поединке с самим Кромом Киммерийским…

И, как это всегда бывало с ним в такие минуты, в душе Конана закипала злость. Вся его сущность протестовала против участи, уготовленной миру Тезиасом. Невозможно представить, чтобы вместо кипучей, да, полной жестокостей и несправедливостей, но такой родной жизни воцарилась гнетущая космическая тишина, чтобы не короли, пусть порою бездарные и бессердечные, но такие живые, плоть от плоти этого мира, а бесстрастные Слуги Судьбы, облаченные в синие плащи с капюшонами, вершили дела государств! Он, Конан, не допустит этого! Он победил карлика однажды, победит его и снова, тем более что на сей раз успех предсказал ему не кто-нибудь, а сам Сидящий-в-Пирамиде, – похоже, единственный, перед кем трепещет Великая Душа…

Впереди показался лес. Дорога, сужаясь, впадала в него. Когда войско приблизилось к первым деревьям, Конан приказал остановиться.

– Очень странно, – пробормотал киммериец. – Никакого леса здесь никогда не было! Я прекрасно помню эти места, был здесь несколько лет назад. Леса не было, клянусь Кромом!

– Возможно ли, чтобы деревья выросли за такое короткое время? – задался вопросом Просперо.

– Исключено. Этому лесу не менее двух столетий. Бьюсь об заклад, кто-то вволю поколдовал над этим местом!

Тхутмертари отрицательно покачала головой.

– Если бы здесь была замешана магия, я бы сразу это поняла. Конан, лес настоящий!

И снова киммериец невольно содрогнулся. Опять какая-то дьявольщина, не имеющая разумного объяснения! Что за игру затеял с ним карлик на этот раз?

– Настоящий лес или нет, а пройти через него нам придется, – буркнул варвар. – Командуй вперед, Просперо!

Первым вступил под своды могучих деревьев сам Конан. Пытливый взгляд его настороженно обыскивал каждую ветку, каждый куст, за которым мог таиться враг. Но лес был как лес, ничего подозрительного и зловещего в нем не наблюдалось. Никаких ядовитых испарений, из всех звуков слышны были только жужжание насекомых и щебетание птиц. В широких просеках было пусто, лишь раз Конан заметил промелькнувшие где-то заячьи уши. Неужели тревоги напрасны?!

– Вот заяц пробежал, – нарушая тяжкую тишину, пробормотал киммериец.

Прекрасное лицо Тхутмертари в один миг осунулось и посерело.

– Конан, в Коринфии не водятся зайцы, – тихо, но внятно молвила она. – Чародей Арентиус сто лет назад превратил их всех в ящериц!

Конан не успел ответить. Откуда-то сверху раздался такой знакомый и ужасающий, высокий, пронзительный голос:

– Какал эрудированная девушка! А ты, киммериец, не ко мне ли в гости спешишь?