– Они останавливаются, – заявил Рик, вглядываясь в экран мобильного устройства Blackberry, на котором отражалась спутниковая карта местности и местоположение объекта на ней.

– Отлично. Подождем, – заявил Джим, сворачивая на обочину.

Так они стояли минут десять, опустив боковые окна и наслаждаясь исходящей от залива морской свежестью; потом, поняв, что объект здесь надолго, медленно и осторожно тронулись вперед. Они бы предпочли ликвидировать объект еще там, в Бронксе, но решили посмотреть на то, что будет происходить дальше, в конце концов, объект не знал об их присутствии, о том, что на него открыта охота, – и это было их преимуществом. У них был только один прибор ночного видения, но Джим со времен Британской Индии научился видеть во тьме, и сейчас он осторожно вел машину, не превышая скорости десять миль в час. И вывел ее – как раз на позицию, с которой были видны и три машины, те же самые, которые были в Бронксе, и домик, рядом с которым они стояли. В домике было темно, но где-то в его глубине мелькал свет, отражаясь отблесками в окнах.

С того места, на котором они стояли, ничего не было видно.

– Выдвигаюсь? – Рик потянул из багажника огромный пластиковый кофр.

– Сиди… Тим, возьми прибор и двигай вокруг дома. Посмотри, откуда что видно и где может быть хорошая позиция для стрелка.

Тим забрал прибор и выскользнул из машины.

– Хочешь убрать его здесь? Тут же копы?

– Ты что, ничего не понял? Ты видел, где они были и что делали?

– В Гарлеме.

– Вот именно! Они забрали нашего чернокожего друга, который не сделал работу! Ты понял, что происходит?! Этот парень привлек копов! И они охотятся на нас!

– …Итак, ты взял двоих таких же, как ты, черномазых ублюдков и вместе с ними, мать твою, заявился на открытие новой арены, то есть туда, где вам совершенно нечего делать. И там вы попытались кое-что сделать, не так ли?

– Да пошел ты!

– Первым пойдешь ты. Разматывать пожизненное. Эту телку, которую вы хотели изнасиловать, – ее убили!

– Что?

– Ты слышал, Дариус. Ее убили. А теперь скажи, как присяжные посмотрят на человека, который уже сидел за сексуальные преступления и который теперь причастен к убийству. Боюсь, тут тебе светит даже не пожизненное, а газовая камера. Прокурор правильно подберет жюри присяжных, и они увидят того, кого и должны увидеть. Черномазого ублюдка, который приперся туда, где ему не следовало быть, и которому захотелось белого мясца.

– Ни один прокурор…

– Да, ты прав, Дариус. Тогда мы сделаем вот что. Мы заметем тебя по подозрению и отправим в Райкерс. А там у меня есть знакомые надзиратели. И ты совершенно случайно окажешься в камере, где находятся байкеры, ку-клукс-клановцы, бэрчисты, минитмены и прочие белые и совершенно нетолерантные люди. И они каким-то непостижимым образом узнают о том, что произошло на арене. И чем ты занимался до арены. Знаешь, что они сделают с тобой всего за одну ночь, а, Дариус? Они тебя просто растерзают. Утром тебя найдут с вспоротым осколком стекла брюхом и палкой, торчащей из твоей задницы. Кажется, ты любишь эксплуатировать чужие задницы, так вот, эти парни займутся твоей. И как следует займутся.

Я стоял позади и делал то, что кто-то должен делать при допросе – не колоть подозреваемого, а наблюдать за ним. Допрос никогда не проводят в одиночку, оптимально – трое допрашивающих, из которых двое допрашивают, а третий ничего не говорит и просто наблюдает.

Так вот, я сейчас увидел поразительную вещь. Угроза отправить в тюрьму на Райкерс пошла совершенно «не в кассу». Более того – Дариус каким-то образом понял, что это блеф, и перестал бояться нас. Очевидно, он был уверен, что не окажется в Райкерсе и тем более – не попадет в камеру с белыми ребятами-экстремистами.

– Ну, что молчишь, Дариус?

Негр зевнул.

– А знаешь, начальник. Пошел ты…

Провал…

– Ведро есть? – спросил я у Мишо.

Тот растерянно обернулся, он тоже понял, что что-то пошло не так.

– Есть, наверное.

– И полотенце. Мне нужно полотенце.

– Я выдвигаюсь…

– Один выходит на пристань! Вижу одного!

– Стоп! – Джим придержал Рика.

Тим, лежа на крыше пустого пляжного домика, пытался разглядеть в прибор ночного видения человека, который вышел из домика и какого-то хрена делал на пристани. Он что, пытается смотаться? Там лодка?

– Доклад.

– Наблюдаю гражданского, – Тим не сумел опознать цель и определил вышедшего как «гражданский», – идет по мосткам, прием.

– Что он там делает, прием?

– Не знаю. У него что-то в руках, кажется…

– Что? Что он делает?

Видно было плохо – Тим поставил контрастность на максимум, но от этого стало только хуже. Как и всегда, рядом с водой было очень влажно, что-то вроде дымки в воздухе. Испарения – ночью температура падает и вода, как огромный природный аккумулятор тепла, отдает накопленную за день от солнечных лучей энергию в воздух. Луны не было, прибор работал при свете звезд и отблесках света из домика – и в сочетании с этой дымкой такая обстановка делала надежное опознание цели невозможным…

– Запрос – это цель, прием?

– Отрицательно. Нет опознания, я не могу опознать цель, прием.

– Что он делает на мостках, прием?

– Кажется… да, он набрал воду в ведро и идет обратно. Да, он идет обратно. Опознать цель не могу, прием.

Вот черт…

– Продолжай наблюдение. Конец связи.

Джим понял, что он нервничает. Более того – эта ситуация вывела его из себя. Если во время проведения операции начать нервничать – это первый шаг к провалу.

– Какого хрена там происходит? – спросил Рик.

– Ничего хорошего. Ясно видимой картинки нет.

– Черт… Может быть, мне все же выйти на позицию?

– Нет… черт, нельзя.

– Может быть, попробуем завтра? – сказал Ник.

– Ни хрена. Все надо решить сегодня.

– О чем ты?

– Этот парень там, вместе с ним – копы и черномазый ублюдок. Они явно пытаются его расколоть. Могу спорить на сто фунтов против дерьмового никеля[93], что я знаю, на что именно они его колют. А он видел меня в лицо.

– Ты предлагаешь…

– Да, иного выхода нет. Ситуация вышла из-под контроля, и другого выхода нет, Лондон запрашивать поздно. Мы должны убить всех, кто находится в доме. Ник, садись за руль. Меняемся!

Ник, сидевший на правом пассажирском месте, поменялся местами с командиром, пересев за руль. Сейчас они все, что угодно, отдали бы за армейскую штурмовую винтовку или легкий пулемет, но ни того, ни другого у них не было. Если бы знать – они бы рискнули и попытались купить в Гарлеме какую-нибудь дешевую дрянь, дающую тысячу выстрелов в минуту, и возможно, не одну. Да кто же мог предположить, что будет не чистая снайперская работа, а такое вот дерьмо.