– Даже не вздумай! – пригрозила ашкеназцу. – Ты нужен матери, нужен народу. В конце концов, я эту кашу заварила, мне и разгребать!

– Нет! Не такой ценой! Княжеская корона даром не нужна, если за нее уплачено твоей жизнью!

– Вмешательство высших сил не происходит без последствий. Я заранее согласилась на испытание, каким бы оно ни было. Риск неминуем, но и награда высокая.

– Я откажусь! Сейчас же сниму кандидатуру, пусть князем станет другой.

– Это уже не важно, – подошла к брату, обняла за шею и положила голову на плечо, – испытание состоится, хочешь ты этого или нет. Но я не собираюсь умирать. Я справлюсь, слышишь? Мы справимся, недаром великим князем выбирают сильнейшего.

– Что вы такое говорите? Какое испытание? Что это значит? И почему возникает чувство, что Нина Константиновна причастна к появлению княжеского венца?

– Потому что эта правда. Можно показать запись? – спросил Алим разрешения.

Я кивнула: чего уж теперь скрывать?

Когда лисичка убедилась в предательстве первых лиц, помощник рассказал, что Шломо теперь на нашей стороне. Корону же я умыкнула, чтобы разобраться, навредит она Алиму или нет.

– Чем тебе помочь? Что угодно сделаем, только скажи! – исполнилась справедливого гнева Циля.

– Эти амулеты я приготовила для тебя, сестренок Ханны и Батуш, ну и для бабушки Рахель, – передала лисичке тревожные кнопки, – а еще постарайся убедить родню не выходить на улицу.

– Не послушают, – горько вздохнула девушка, – но амулеты передам. Сейчас же отправлюсь! Дядя Зарах как раз прислал магического вестника, хочет встретиться. Полагаю, речь пойдет о тебе и Алиме. Я ведь не скрывала, что общаюсь с вами.

– Неужели сподобились? – фыркнул ашкеназец. – Передай, я согласен стать наследником рода с условием, если признают и Нину со всеми вытекающими правами. Только не вываливай сразу, пусть поуговаривает. Глядишь, и себе привилегии выбьешь.

– О! Да-а! – хитрющая лиса потерла ручки в предвкушении. – Дядюшка наступит на горло собственной гордости.

Не успели выпроводить Цилю и кучу помощников, обретающихся под дверью и в фойе гостиницы, как нагрянула Мусечка. Судя по коробкам и двум служанкам позади, она намеревалась вытащить нас на вечер к баронессе Апштейн, хотим этого или нет. Сопротивляться бесполезно, это я сразу поняла по боевому настрою женщины. Не стала расстраивать будущую мамочку. Можно ведь тихонечко улизнуть, если надоест или возникнет необходимость. Да и новое платье из модного дома как раз подходило любому торжественному случаю.

Мы не успели из гостиницы выйти, как пришло предупреждение от лисички, что князь Леви скоро свяжется и пригласит на церемонию принятия в род. Быстро же подсуетились! После гибели Баруха лидером в борьбе за великокняжескую корону становился Алим. Не дело возвышаться баронам, когда в жилах молодого человека течет кровь княжеского рода.

Приглашение на встречу упало сразу на магическую почту Алима и Осипа Аароновича. Князь зазывал не куда-нибудь, а в храм, где уже все подготовили к церемонии. Надо же!

Какая удача, что нельзя отменить визит к баронессе Апштейн. Мусечку не удержали бы слова об опасности, а так, под благовидным предлогом, отправили ее с мужем подальше от будущих трагических событий.

Отголоски источника я почувствовала, едва перенеслась с братом в исповедальню храма. Помимо герра Айзебэрга здесь присутствовал князь Зарах Ильягу Леви с женами, Софой и Мельке, детьми и внуками. В центре храма, как раз над купелью, в ослепительном сиянии висела княжеская корона. Тот же обруч, испещренный вязью рун, с драгоценным камнем по центру. Родственники, да и сам раввин держались от символа власти на расстоянии. Божественная мощь одним присутствием давила на окружающих.

Служка, обливаясь потом, притащил книгу родов, куда вписаны все ашкеназцы. Пока князь Леви произносил речь, что принимает Алима, нарекает княжеским титулом и наделяет соответствующими полномочиями, я рассматривала венец. Казалось он состоит сплошь из рунных цепочек, которые искусный мастер соединил между собой. Ни Ромке, ни Савве Никитичу не под силу внедрить символы в саму структуру металла. Это за гранью понимания, высший уровень.

Вслед за братом настал и мой черед вступления в семью. Казалось бы, никаких магических действий Поль Айзебэрг не производил, князь Леви – тоже, и тем не менее я чувствовала, как некая энергия связывает с новым родом. Вот тебе и сила слова! Без кровопусканий и магии, в присутствии членов семьи и раввина мы произнесли взаимные клятвы, признавая друг друга родственниками. С другой стороны, само нахождение в храме рядом с княжеским венцом, источающим невероятную мощь, чем не ритуал?

В знак принадлежности роду нам полагались кольца с печатями, а также именные грамоты, подтверждающие полномочия. Внесенная в книгу регистрации запись магически прописывалась и передавалась во все родовые книги. Так что заинтересованные лица могли теперь удостовериться, что род Леви пополнился двумя представителями. Княжичем Алимом Самоном Осиповичем Леви-Зельманом и княжной Наами Тиквой Неэман-Кушелевной Леви.

– Добро пожаловать в семью! – Зарах пожал руку Алиму и вручил перстень с гербом рода.

Затем князь приветствовал меня, передавая женский вариант гербового перстня. После настал черед остальных родичей поздравить со вступлением в род. Мельке выказала надежду, что новички не посрамят княжеского имени.

Глядя на сухую и прямую как палка женщину, я не понимала, что глава рода в ней нашел. Чем Софа не угодила? В пятьдесят два выглядела моложаво и привлекательно. Фигура, стать – все при ней. И дети ладные, внучки – красавицы.

Мда, видно сердцу не прикажешь.

Бабуля Рахель смерила меня внимательным взглядом. Хмыкнула, задержав взгляд на сапфировой броши. Я машинально вернула хмык, уставившись на фибулу, которая украшала шейный платок.

– Ох, и заноза растет! – Рахель цокнула языком и распахнула объятия. – Ну, иди сюда, внучка, обниму! Раз уж Мирьям приняла, и Алимчик с Цилей поддержали, значит, стоишь того. Ты уж не держи зла на старуху за то недоразумение. Все от глупости старческой и гордыни.

– И вы простите, если наговорила лишнего. Все от любви к брату и желания защитить, – вернула шпильку.

Знаю я таких бабулек! Сами прибедняются, на память жалуются, кряхтят и охают, а только отвернись, слона за хобот утащат и в отъезжающую электричку на ходу запрыгнут. Однако, отдать должное, за детей в огонь и воду полезут. Вот только обид старых прощать не умеют, сами мучаются и близких изводят.

– Алим! – тем временем, князь завел речь о том, из-за чего затеяли эту церемонию. – Ты ведь не откажешься от борьбы за княжеский венец?

– От слова не отступлю, – заверил ашкеназец, – только, что за него бороться? Достаточно протянуть руку и взять, если смелости хватит, так ведь?

– Верно! – Зарах