Килинн каждый день поднималась на крепостной вал. Странно было видеть пустынными обычно оживленный причал и реку. Выше по течению, на длинном деревянном мосту, всегда стоял сторожевой пост. Глядя на устье реки, Килинн могла разглядеть с дюжину мачт в северной стороне, где в Лиффи впадала река Толка. Там оставил свои ладьи Бриан, и там же, возле небольшой рыбачьей деревушки Клонтарф, находился его штаб. Ладьи надежно перекрывали вход в гавань и уже развернули несколько десятков торговых кораблей, которые пытались подойти к Дифлину. Килинн до сих пор даже не осознавала, насколько жизнь этого города зависит от прихода кораблей. Нескончаемая тишина вокруг казалась зловещей. Еще Килинн ходила к южной стороне крепостного вала, чтобы посмотреть в сторону своего дома в Ратмайнсе.

Это ее старший сын Арт настоял на том, чтобы она с младшими детьми перебралась к своему брату в более безопасный Дифлин, а сам остался в Ратмайнсе. Возможно, ей не следовало соглашаться. Килинн чувствовала, что и сама могла бы защитить свое поместье от этого проклятого Бриана, и, быть может, даже лучше, чем ее сын. Каждый день она смотрела в сторону Ратмайнса и ни разу не заметила там никаких признаков пожара, но поскольку все поля и сады между Дифлином и Ратмайнсом занимал лагерь манстерцев, она не знала, что там происходит. Особенно ее раздражало то, что сын, как она догадывалась, вовсе не сожалел, что благополучно отправил ее подальше. Ну, как бы там ни было, теперь она оказалась запертой в Дифлине.

Письмо Осгара, пришедшее в тот самый день, когда Килинн прибыла в Дифлин, стало для нее неожиданностью. После всех событий этого лета она и думать забыла о монахе.

С того самого дня, как она выгнала Харольда из своего дома, Килинн больше не видела норвежца. И совсем не была уверена в том, что ее старшему сыну понравится ее разрыв с Харольдом. Ну, тем хуже для него. Каждый день, когда она смотрела на лагерь ненавистного манстерского короля, ее гнев оживал заново. Теперь она жалела, что не осталась в Ратмайнсе. Она бы прокляла своего обидчика, если бы он только сунулся к ним. И что бы он ей сделал, этот змей? Пусть бы убил, если бы осмелился. Что до Харольда… Как он только мог вообразить, что Килинн станет поддерживать такого дьявола, как Бриан? При одной мысли об этом Килинн бледнела от ярости. Даже ее собственный сын пытался переубедить ее. «Харольд просто хотел помочь тебе!» – сказал этот наглец.

– Ты, похоже, забываешь, кем был твой родной отец! – рявкнула на него Килинн.

Это заставило Арта замолчать.

Единственной ошибкой, которую Килинн признавала за собой, была ее несдержанность при расставании с норвежцем. Назвать его язычником и предателем не значило оскорбить его – это было правдой. Но вот упоминать о его хромоте, подчеркивать его увечность явно не стоило – это унижало ее достоинство. При других обстоятельствах она была даже готова извиниться. Но, разумеется, это было невозможно. Со дня их последней встречи никаких вестей от Харольда она не получала и вновь увидеться с ним уж точно не рассчитывала.

Тревога не оставляла Морана Макгоибненна. Все последние месяцы у него было достаточно возможностей убедиться в своей правоте, глядя, как стягиваются силы вокруг Дифлина.

Когда в конце лета он привез свою семью на север, король Тары О’Нейл принял его весьма радушно. Высокий и статный, с длинной белой бородой, старый король был величествен и благороден, однако его глаза, когда он смотрел на Морана, оставались настороженными. Обеспечить защиту поместья его друга Харольда он без вопросов согласился, а вот желание Морана остаться в стороне от неприятностей рядом с королем О’Нейлом оказалось невыполнимым, потому что старый правитель предложил ему присоединиться к отряду, который уже в августе отправился к Бриану, чтобы просить того о помощи. И уж так беспокоился король о том, чтобы ювелир непременно туда поехал, и так пылко выражал свою преданность Бриану, что Морану стало ясно: О’Нейл просто использует его, чтобы убедить короля Манстера в искренности его просьбы.

Бриан Бору принял его с теплотой.

– Вот человек, который держит свое слово! – заявил он собравшимся вокруг вождям.

Прошло уже десять лет с тех пор, как Моран лично встречался с королем Манстера. Несмотря на годы, выглядел Бриан великолепно. Конечно, волосы его поседели, а вот крупные желтоватые зубы, на удивление, почти все были целы. По расчетам Морана, Бриану уже перевалило за семьдесят, но от него по-прежнему исходили сила и мощь.

– Я уже не так силен, Моран, – признался король. – Начались боли, чего прежде никогда не было, но она, – он показал на молодую женщину, которая теперь была его женой, – делает меня моложе.

Это была уже четвертая жена Бриана. Оставалось только восхищаться этим стариком.

– Ты отправишься со мной к Дифлину, – сказал Бриан.

В начале сентября армия Бриана вышла в Долину Лиффи. Был ясный погожий день. Моран скакал невдалеке от короля, в авангарде его армии, когда вдруг увидел, что к ним приближается всадник, и с удивлением узнал в нем Харольда. Тот был совершенно один. Когда Моран услышал, для чего явился норвежец, то удивился еще больше.

– Ты хочешь, чтобы я попросил короля Бриана пощадить поместье Килинн? После всего, что она сделала?

Когда Моран узнал, как Килинн обошлась с его другом, он был потрясен. Сам Харольд в подробности не вдавался, сказал лишь, что они расстались, а вот жена Морана после долгой прогулки с ним поспешила рассказать мужу, как именно было дело.

– Представляешь, ей хватило наглости обозвать его хромым калекой и выгнать за дверь! – Фрейя была в бешенстве. – Ничто не может оправдать такой неслыханной грубости!

Очень скоро Моран понял, что его друг по-настоящему страдает. Он даже подумывал, не отправиться ли ему самому к Килинн. Но Харольд с такой твердостью заявил, что между ними все кончено, что Моран отказался от этой идеи.

Норвежец только пожал плечами:

– Будет жаль, если уничтожат то, что стоило ей таких трудов.

Моран подумал, уж не помирились ли они и просьба Харольда вызвана каким-то его собственным интересом, но норвежец сразу отмел его предположения, заявив, что с Килинн они больше не виделись, тем более что теперь она вообще в осажденном Дифлине.

– Ты очень щедрый человек! – восхитился Моран.

К его облегчению, когда он рассказал обо всем королю Бриану, тот вовсе не рассердился, а даже, напротив, повеселел.

– Это тот самый остмен, который тогда двинул по голове моему парню в Дифлине? А теперь хочет, чтобы я защитил поместье какой-то дамы? – Бриан покачал головой. – Пожалуй, это больше, чем он заслужил. – Король улыбнулся. – Но великодушные люди теперь редкость, Моран. И их следует беречь. В опасные времена держи таких людей поближе к себе. Ну что ж, отвага требует награды. – Он одобрительно кивнул. – А что это за место – Ратмайнс – и где оно находится?

Моран вкратце описал ему поместье Килинн и ее замечательный дом, добавив, что Ратмайнс совсем близко от Дифлина и что у Килинн большое стадо коров.