– Человек, который убил его, вчера на моих глазах сгорел заживо. Но вас, должно быть, интересует не он, а заказчик…

– Так был еще и заказчик?! Говорите, драгоценный мой, кто этот человек? Я из него сделаю кучу мусора…

– Это Китаец, именно он приказал выкрасть вашего отца и замучить до смерти, но и он, что характерно, мертв. Так что… – Сергей развел руками.

– Китаец?.. Я боялся, что он приложил сюда свою лапу, хотя и подозревал… Это из-за завещания вашего отца, да?

И Сергей вкратце рассказал, как все случилось и как умер отец адвоката. Из дневниковых записей следовало, что некоторое время их отцы сидели в колодце вместе. Отец адвоката умер первым.

– Отец адресовал этот дневник мне, хотя в то время все думали, что я погиб в Афганистане. Там произошла путаница с документами, я тогда находился в госпитале. Возможно, эта путаница спасла мне жизнь, потому что и Китаец думал, что я мертв, в ином случае он постарался бы ликвидировать меня, чтобы я не совал свой нос и как-нибудь не докопался до смерти отца. Они даже не потрудились как следует подделать завещание.

– Бедный, бедный мой папочка, – вновь запричитал адвокат. – Послушайте, послушайте меня, драгоценный Сергей Васильевич. Мне очень стыдно, что я недостойно вел себя, когда обнаружились драгоценности бабушки. Но ведь без вас не было бы ничего. – Адвокат выдвинул ящик стола и, порывшись в нем, положил на стол крохотный перстенек с камнем. – Вот. Я хочу подарить вам это в знак дружбы и благодарности.

– Зачем он мне? – пожал плечами Сергей. – Да и, что характерно, маловат.

– Конечно, маловат, – это перстень для дамы, для дамы, которую вы любите.

Сергей улыбнулся:

– Ну, тогда, пожалуй…

Он спрятал перстень в карман.

– Так где, вы говорите, находится дом, в котором умер мой папочка?

Сергей назвал адрес.

– Ага-а! Я куплю это место… Я куплю это место и поставлю там памятник. Сегодня же этим и займусь.

Адвокат пошел провожать Сергея до двери.

– Ну вот, теперь вы знаете, кто виновен в смерти наших отцов, – сказал Сергей, уже стоя возле входной двери.

– А вы знаете, – вдруг почему-то перейдя на шепот, заговорил Александр Михайлович. Он поманил Сергея к себе поближе. – А ведь он жив, – еле слышно, одними губами проговорил адвокат и оглянулся.

– Кто жив? – тоже шепотом переспросил Сергей.

Хотя он уже понял, он сразу понял, кто. Желваки заходили на его щеках, он пронзительно смотрел в глаза адвоката.

Адвокат, немного помедлив, оглянулся снова и, приблизившись к уху Сергея, прошептал:

– Китаец жив.

Раздел имущества между бандитскими коллективами проходил на пятом этаже гостиницы рангом пониже и позамызганнее, хотя и тоже недалеко от центра города.

Забойщик, устраивавший сходку, решил, что при дележе могут возникнуть эксцессы, а поножовщина или стрельба в шикарной гостинице может привлечь внимание правоохранительных органов.

Все собравшиеся после крупной уборки братки были на взводе: каждому казалось, что он замогилил большее, чем другие, следовательно, может рассчитывать на больший кусок.

В назначенное время во главе длинного стола с золотым колокольчиком восседал Забойщик. Паханы сидели по обе стороны стола. Все они были возбуждены предстоящей дележкой, только старый Ублюдок тихонько посапывал, уронив плешивую голову на грудь, – изношенный его организм не мог подолгу выносить бодрость.

Звон золотого колокольчика заставил смолкнуть разговоры за столом.

– Я рад видеть вас снова, – по привычке используя американскую формулировку, поднявшись и обводя доброжелательным оком собравшихся за столом, проговорил Забойщик. – Пора подвести итоги большой уборки. По нашим сведениям, уборка удалась на славу. Город очищен от скверны. Полутора-двумя сотнями головорезов, насильников, убийц и прочих подонков, паразитирующих на теле демократического государства, стало меньше. И в этом ваша заслуга! – Сдержанные аплодисменты прервали его вдохновенную речь, паханы согласно закивали. – Наши потери в этом благородном деле невелики, всего десять-пятнадцать братков. Цифры уточняются, но все равно прошу почтить их память молчанием…

– А когда будем делить? – подал голос Мокрый и смахнул со лба пот ладошкой.

– Да! Делить.

– Делить. Делить пора!..

Заволновался народ, но вновь подал мелодичный свой голос золотой колокольчик. Забойщик прищурил темный, мертвый глаз.

– К разделу собственности мы, дорогие мои, приступим чуть позже… Кстати, я не вижу в собрании уважаемого Крюка.

– Ну и ладно, нам больше достанется, – бросил кто-то из-за стола.

Ничто, ни шум за столом, ни звон колокольчика, не могло пробудить старого Ублюдка, но возглас, что кому-то достанется больше, сразу поднял старику голову и открыл выцветшие глаза.

– Правильно, давайте делить, – дрожащим голоском изрек он, обведя всех взглядом.

– Мы все очень уважаем вас, наш дорогой Ублюдок, но у меня повестка дня… – Забойщик скосил мертвый глаз в лежавшую перед ним бумажку, доброжелательный же не спуская с народа. – Кроме того, не все делегаты явились. Ждем Крюка…

– Нет, делить! – настаивал Ублюдок. Народ, кажется, был на его стороне.

В зал вошел мужчина в костюме, атлетического телосложения, с характерным для бандитов узким лбом и бессмысленным взглядом. Подойдя к спикеру, шепнул ему на ухо несколько слов.

– Делить, нечего ждать! – расходился в кресле старец.

Паханы зашумели, заволновались. Вновь золотой колокольчик заставил их притихнуть.

– Дорогие мои, только что поступило срочное и приятное сообщение. В парке имени Ленина всем нам известный Крюк немного повздорил с внучатами Ублюдка. Слышишь, Ублюдок! Теперь за его счет доля общака выросла!

Народ одобрительно зашумел.

– Вынесите рухлядь на помойку, – приказал Забойщик, кивнув на Ублюдка.

Двое молодых людей подошли с двух сторон к Ублюдку.

– Мазуля топтать?! Михлютка втюрил!.. – вдруг в волнении, беспорядочно размахивая руками, запричитал старик, от расстройства полностью уже перейдя на никому из присутствовавших непонятный язык дореволюционных мазуриков. – Стуканцы уборку натикают!.. – кричал заслуженный Ублюдок, размахивая руками, в то время когда двое молодцов несли его к выходу вместе с креслом, – внешне он напоминал разгневанную мумию. – Я всех режиком заножу!.. Будете дрыгами ногать…

Дальнейшие его крики заглушила закрывшаяся дверь.