надежда подойти с научных позиций к проблеме перехода духовной субстанции личности в новую сущность.

Чтобы подняться на более высокую ступень развития, Биосфере, если исходить из нашей логики, надо беречь духовную субстанцию тех, кто своим умом, трудом, эмоциями, поступками соответствует этой цели. Основой религии человека должно быть благоговение перед земной Божественной Средой или, как говорил наш религиозный философ Владимир Соловьёв, перед Богоматерией.

Да, каждый из нас жарче звезды и старше любого кристалла. Да, мы дети матери-Земли и отца-Солнца. Не пора ли стать достойными такого родства?

Бытие определяет сознание

В такой формулировке есть нечто магическое и парадоксальное. Иные мыслители считают, что она позволяет безошибочно отделить агнцев от козлищ, то бишь идеалистов от материалистов.

Это настоящий словесный оборотень. Сделал ударение на первом слове, – получаешь тезис догматической идеологии материализма. Сделал ударение на последнем слове, и вышла догма философии идеализма. Если обойтись без ударений, то понимай, как хочешь. То ли материя первична, то ли сознание. Что предпочесть?

Материя – вещь основательная, грубая, весомая и зримая. Сознание – нечто эфемерное, умозрительное, и толком даже неизвестно, где оно пребывает: то ли в мозгу, то ли в живом организме, то ли вообще повсюду в виде информации.

Материя в некотором роде содержимое нашей Вселенной.

А если сознание – её содержание? Пожалуй, что так.

С материей всё более или менее ясно. Она находится в постоянном движении, испытывает разные превращения, образует звёзды и планеты, а в некоторых случаях порождает жизнь и разум.

Схема проста и привлекательна, пока не возникнут вопросы. Как могла материя породить жизнь? Одухотворение мёртвых тел природы – чудо из чудес! И почему вдруг живые тела озарились внутренним светом разума?

Гениально простой вопрос юного Владимира Маяковского:

Послушайте!

Ведь, если звёзды зажигают —

значит – это кому-нибудь нужно?

Значит – кто-то хочет, чтобы они были?

Значит – кто-то называет эти плевочки

жемчужинами?

Подумайте!

Ведь если нет смысла в Мироздании, то кому и зачем оно нужно?

Если Мир лишён жизни и разума, никто не узнает о звёздах, а тогда зачем они в Мире?

Разумней признать, что во Вселенной одинаково изначальны косная материя, жизнь и сознание

А если звёзды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно!

В таком случае идеалист с полным правом провозгласит первичность сознания, ибо без него бессмысленно существование материи. Выходит, сознанием определяется бытие.

Но где может находиться Мировой Разум, если кроме него ничего нигде нет? Вне материи жизнь и сознание превращаются в абстракцию. Значит, бытием определяется сознание! И снова недоумение: что же это за бытие без сознания? Нет в нём смысла…

Получается бесконечная песенка на манер «У попа была собака…» Не лучше ли оставить, как они есть, двусмысленные фразы «бытие определяет сознание» или «сознание определяет бытие». Пусть каждый толкует их на свой лад. Полный плюрализм. Свобода выбора. Кончили тем, с чего начали.

Каков же выход? Он прост, поэтому его трудно уловить изощрённым умом философа. А всё из-за привычки к субординации. Мол, обязательно есть начальник и подчинённый, кто-то главней и первей, а кто-то вторей. Вот и в мире придумывают нечто самое главное, первичное.

Проще и разумней признать, что во Вселенной одинаково изначальны косная материя, жизнь и сознание, равно как пространство и время, синтез и распад, развитие и деградация.

Казалось бы, ответ найден. Как бы не так! Пока мы упомянули три варианта: бытием определяется сознание; сознанием определяется бытие; материя и сознание едины. Можно продолжить. Предположим: сначала материя определяла сознание, а со временем разум стал по-своему организовывать материю. Или проходят циклы: то первенство за материей, то за сознанием. Или во Вселенной есть области с приоритетом или сознания, или материи. Или…

Не лучше ли признать неопределённость решения или неразрешимость проблемы? Согласиться с ограниченностью нашего рассудка. Кто рискнёт утверждать, что постиг начало всех начал и смог объять необъятное хотя бы мысленно?

Признаться, не считаю интересной и полезной для умственных упражнений парадоксальную двусмыслицу «бытие определяет сознание». Удивительно, как философы, углублённые в свои схоластические споры, не обратили на это внимание.

Правда парадокса

Мыслитель, скажи что-нибудь весёленькое. Толпа хочет весёлого. Что поделаешь – время послеобеденное.

Велемир Хлебников

1

В парадоксах обыденной жизни нет недостатка. Мишель де Монтень: «Ничто в мире не бесполезно, даже сама бесполезность». Георг Кристоф Лихтенберг: «Я благодарю Бога за то, что сделал меня атеистом». (Позиция агностика и скептика, ценящего свободу веры и сомнений.)

Фридрих Ницше: «Бесчестнее всего люди относятся к своему Богу: он не смеет грешить». (Люди относятся к Богу, как к своему подобию.)

Франсуа Ларошфуко: «Ум служит нам порою для того, чтобы смело делать глупости». (Глупость ума – в ограниченности и самодовольстве.)

У Пушкина в «Евгении Онегине»:

Хоть он людей, конечно, знал,

И вообще их презирал;

Но правил нет без исключений:

Иных он очень отличал.

Два тысячелетия назад римский философ Сенека писал: «Нет правила без исключения». Что следует из этого правила? Ничего вразумительного. Если его принять за истину, значит, это и есть правило без исключения, которое само же отрицает. А если у него есть исключения, то ими будут правила без исключений.

На основе своего опыта Зигмунд Фрейд пришёл к выводу: «Плата за терапию должна существенно сказываться на кармане пациента, иначе терапия идёт худо». Иначе говоря, дорогое лекарство и хорошо оплаченный доктор лучше лечат.

Парадоксальна прямая зависимость цены на лекарство и на услуги врача с эффективностью лечения. Хотя ничего тут необычного нет. Многое зависит от самовнушения пациента, от его веры в лекарство и искусство врачевателя. На этой вере основана магия, которая, подобно гипнозу и самогипнозу, способна и лечить, и калечить.

…Немало других парадоксов осталось вне «сотни великих». Козьма Прутков (псевдоним братьев Алексея и Владимира Жемчужниковых и Алексея Константиновича Толстого): «Поощрение столь же необходимо гениальному писателю, сколь необходима канифоль смычку виртуоза».

Но ведь канифоль не облегчает скольжение смычка по струнам, а напротив, увеличивает трение. Выходит, писателю требуется не поощрение (раз уж его признали гениальным), а серьёзная критика, чтобы его сочинения не стали гладким скольжением по поверхности бытия.

Вспоминается дневниковая запись Жюля Ренара: «Вы добьётесь своего… но для этого надо, чтобы вы время от времени давали себе пинка в зад!..» Иногда полезно получать такой незлобный «толчок