Разве что, когда погиб отец, перед этим потеряв практически все, что было ему дорого, я стал не нужен? Но все равно остается непонятным, как Орден мог меня упустить, зная, что беглец — не просто последний из рода де Ленур, но и незарегистрированный темный маг.

Чтобы в этом разобраться, мне требовался полноценный доступ в архив. Но прийти к Корну и просто его потребовать было нельзя. А значит, оставалось набраться терпения и ждать подходящего случая в надежде, что однажды удастся распутать этот клубок интриг и отыскать того или тех, кто был повинен в смерти моих близких.

Утром, как следовало ожидать, я встал разбитым и уставшим. Невеселые мысли так и не дали толком уснуть, так что завтрак я проглотил почти не жуя. С трудом, но все-таки вытерпел очередной, надеюсь, что последний, визит портного, явившегося провести окончательную примерку. Затем мрачно зыркнул на Нортиджа, который посчитал, что раннее утро — лучшее время для визита обувщика. Но все же смолчал — новые сапоги это всегда благо, тем более что снятие мерки заняло совсем немного времени.

Что меня удивило, так это то, что за прошедшую ночь новых трупов на темной стороне больше не появилось. То ли кукла меня услышала, а то ли, что более вероятно, ни одного гуля в округе уже не осталось. И настырная тварь «осчастливит» нас новыми трофеями в следующий раз, устелив ими лужайку перед домом, как хвастливая баба — новыми нарядами.

После примерки я, как и обещал, заскочил к Йену — покопаться в его делах и кое-что для себя уточнить. Однако Норриди на месте не застал — оставшийся за старшего Сенька сообщил, что ночью на участке произошла очередная кража, поэтому все сотрудники уехали и вернутся не раньше полудня.

Меня это, разумеется, не устраивало, потому что после полудня я должен был встретиться с отцом Гоном, но Йен, как оказалось, предвидел мой визит и оставил нужные бумаги на столе. Откуда я их и забрал, не поленившись для этого прогуляться на темную сторону, чтобы не ломать другу дверь. А когда пролистал документы и убедился, что насчет Шоттика не ошибся и этот паскудник действительно перекидывал несложные, но муторные дела на ребят Йена, мое раздражение выросло на порядок.

Так. Кажется, этому придурку неймется. И видимо, пока он не получит по морде, так и будет сбрасывать работу на неопытную молодежь, которая до сих пор не разбирается, когда ее дурят.

Узнав от Сеньки детали очередного вызова, я забрал из стола Норриди несколько бланков и, наскоро их заполнив, снова ушел на темную сторону. А когда вернулся, мое раздражение наконец-то улеглось.

Да, делать гадости ближнему — это вам не редиску сажать. Это особое, самим Фолом дарованное умение, которое я за долгие годы освоил в совершенстве.

Главный столичный храм встретил меня тишиной и приятным полумраком. День сегодня выдался пасмурным, поэтому свет сочился сквозь окна и витражи слабо и неохотно. А возле ниши, где возвышалась статуя Фола, и вовсе царила непроглядная темень, в глубине которой, молитвенно сложив руки, стоял человек, с которым мне было крайне важно поговорить.

— Здравствуй, брат Рэйш, — обронил отец Гон, когда я перешел на темную сторону и остановился у него за спиной. — Рад, что ты нашел для меня время.

— Вы сказали, что будете ждать, святой отец. Я пришел. И вы были совершенно правы — у меня накопилась масса вопросов.

Жрец обернулся и, ничуть не удивившись, поманил меня за собой. А когда мы зашли в ближайшую келью, гостеприимно указал на каменную скамью, стоящую возле массивного, вырубленного из гранитной глыбы стола.

— То, о чем я хотел с тобой поговорить, не предназначено для людских ушей. Но, полагаю, длительное пребывание во Тьме не составляет для тебя труда.

Я молча сел и, проследив, как жрец устраивается на такой же скамье по другую сторону стола, вопросительно на него посмотрел.

— Почему вы упорно называется меня братом, святой отец?

— Потому что ты один из нас, — улыбнулся жрец, и я от неожиданности едва не поперхнулся.

— Боюсь, это преувеличение. Да, я прошел посвящение Фолу, но никогда не принимал и не собираюсь принимать сан. Я маг, а не священник, отче. Да и святости во мне…

— Ты не жрец, Рэйш, — успокоил меня отец Гон. — Таким, как ты, не пристало сидеть в стенах храма. Тебе не нужна ничья защита. И ты всегда сам по себе, но в то же время живешь и действуешь во имя нашего общего бога. Покажи-ка мне метку.

Я поколебался, но все-таки снял куртку, закатал рукав рубахи и продемонстрировал совершенно чистое плечо. Однако отсутствие метки святого отца не смутило. Он улыбнулся, протянул руку и коснулся моей кожи. При этом его пальцы ненадолго окутались Тьмой, почти в тот же миг плечо обожгло, а затем на нем медленно и неохотно проступила печать Фола — перевернутый острием вниз стилет, заключенный в круг.

— Ты помечен владыкой ночи, Рэйш, — удовлетворенно кивнул отец Гон, когда метка снова исчезла. — И, кажется, Фол не желает, чтобы об этом кто-то узнал.

— Отец Лотий знает, — буркнул я, опуская рукав. — Это он проводил посвящение.

— Братьев можешь не опасаться: мы всегда узнаем друг друга. Отныне в стенах любого храма ты можешь рассчитывать на поддержку. Каждый из нас поможет, если в том возникнет необходимость. Наше братство создано не столько по вере, сколько по духу, Рэйш. И именно по духу ты — один из нас.

Я набросил на плечи куртку.

— Очень сомневаюсь.

— Тебя любит Тьма, не так ли? — все с той же улыбкой предположил жрец. — После посвящения твои возможности на темной стороне возросли. Причем намного. Как далеко ты прозреваешь ее, Артур Рэйш?

— Почему вы спрашиваете?

— Для темного мага триста шагов — это, как правило, предел. А ты видишь дальше, намного дальше, брат. И умение это пришло к тебе лишь после ритуала. Не так ли?

Я нахмурился.

Да, пожалуй, после сделки с темным богом со мной и впрямь начали происходить странные вещи, начиная с того, что я впервые сумел перейти на темную сторону и научился не бороться, а принимать в себе Тьму. Затем мое видение потустороннего снова изменилось, и если полгода назад его мрак был однородным, то вскоре я начал различать тона и полутона. Затем стал ощущать присутствие магии. Наконец, не так давно обнаружил, что во Тьме есть какая-то особенная, скрытая от большинства темных магов глубина, и уже всерьез задумывался над тем, как ее измерить.

— Призови ее, — попросил отец Гон, пока я размышлял над его словами. — Я хочу взглянуть на твою Тьму, брат. Ты позволишь?

Поколебавшись, но не ощутив внутреннего протеста, который вынуждал меня не пользоваться дарами Фола в присутствии коллег и скрывать от них броню и оружие, я вытянул руку и сделал то, о чем меня попросили.

При виде пляшущего на ладони черного пламени отец Гон вздрогнул и, подавшись вперед, вцепился пальцами в край стола. Но не попытался дотронуться — только смотрел, однако выглядел при этом так, словно узрел настоящее чудо.