— Может, уже спустишься с небес на грешную землю, небожительница, — зарычал в ее нежные зацелованные губы, — и признаешься себе, наконец, что ты без ума от этого извращенца? Что тебе нравится, как я тебя трахаю? Что тебе нравятся мои прикосновения? Что тебе просто нравится быть со мной… Что ты голову теряешь в моем присутствии, как, собственно, и я в твоем?.. Или ты ждешь каких-то знаков свыше? Или гордыня не дает признать очевидных фактов?..

— Это ты будешь рассказывать мне о гордыне?! — зашипела она, ударяя его кулаками в грудь. — Да ты сам не видишь бревна в собственном глазу! Только и можешь, что обвинять всех кругом! Думаешь, от тебя все подряд должны терять голову?! Просто от того, что ты приходишь, такой весь напыщенный и разодетый в дорогой костюмчик, и нагло разговариваешь, смотришь свысока и без конца ухмыляешься?! Ты якобы пришел ко мне мириться, налаживать отношения и устроил это?! — Она наконец вырвалась из его рук и в запале зачем-то обвела рукой комнату, хотя в ней уже не осталось следов их бурной стычки. — Ты… ты просто невозможный!

Кристина схватилась за голову, уже не зная, как сдержать безумный поток эмоций, рвущихся наружу. Этот мужчина… он просто крышу срывал в прямом и переносном смысле! И после этого хотелось кричать, рвать и метать, потому что в главном он был прав — она будто сходила с ума от него и рядом с ним… Вот и сейчас, стоял такой весь невозмутимый, руки в боки, и смотрел на нее так, будто это он был прав, а она как всегда ошибалась. Но больше всего бесило, что он сейчас молчал… Лучше бы снова обрушил на нее поток презрительно-высокомерных обвинений. Она уже открыла было рот, чтобы самой сказать что-то, зацепить и спровоцировать, но тут Лука вздохнул и покачал головой.

— Выходи за меня замуж, Кристина, — произнес он как-то буднично и очень по-деловому, будто ему надоели эти наивные препирательства, и он решил перейти ко взрослым разговорам.

Она обомлела и нахмурилась, в первый момент решив, что не расслышала или не так поняла.

— Что, прости?.. — вымолвила тем же возмущенным тоном, каким только что его отчитывала, просто потому, что еще не успела сменить тональность.

— Я говорю, выходи за меня замуж. Уж извини, что пока без кольца, но, думаю, ты догадываешься, что это не проблема.

Теперь на самом деле ошарашенная и еще больше растерянная, девушка почувствовала, как в ногах появилась слабость, а горло перехватило спазмом от волнения.

— После всего произошедшего это не самая удачная шутка, — наконец смогла выдавить из себя она, стараясь держать непроницаемый и невозмутимый тон.

Лука холодно хмыкнул, скрестив на груди руки и поиграл желваками, будто сдерживал какой-то опасный внутренний порыв. От этого Кристине стало не по себе, и ей пришлось присесть на край комода, чтобы удержать равновесие.

— Если я все еще хочу жениться на тебе после всего, что произошло, едва ли я шучу, — действительно на полном серьезе, даже как-то зловеще, подтвердил свое изначальное намерение он. — Поэтому подумай сто раз, прежде чем скажешь «да», потому что я не собираюсь проявлять такое ангельское терпение со своей женой.

— Т-ты… это серьезно?.. — Кристина облизала губы. — Эта шутка тоже не очень удачная.

— Такой уж из меня неудачный юморист, солнышко. — По-видимому, считая, что сказал все, что хотел, Лука взял свой пиджак со спинки кресла и оделся. Затем подошел к зеркалу, пятерней расправил густые пряди чуть растрепавшихся волос, подтянул галстук, выровнял на нем зажим с бриллиантами, поправил манжеты рубашки и обернулся к остолбеневшей Кристине. — Отвечать сразу не обязательно.

— Т-ты всегда умел подобрать нужные слова! — наконец выпалила язвительно, до сих пор не веря и не понимая, что происходит с ним, но в особенности — с ней самой.

— Слова? — Лука нахмурился. — Какие слова тебе нужны? Признание в любви? — его губы презрительно скривились, глаза обожгли привычным раздевающим взглядом. — Знаешь, момент не вполне подходящий, поэтому на язык больше просятся слова, которые тебе совсем не понравятся.

— Да иди ты к черту!

— Учти, за каждое грубое слово в мой адрес ты будешь наказана. Но ты ведь ради этого и стараешься, не так ли? Вся извелась, фантазируя, что я стану с тобой делать, когда ты наконец скажешь «да»?

— Что за бред?! — на этот раз голос уже искренне дрожал от оскорбления, возмущения и удушающей паники.

— Держи, — в ее руки вдруг полетел комочек кружевной ткани, и она рефлекторно его поймала. — Не хочу, чтобы моя будущая жена разгуливала без нижнего белья, когда меня нет рядом.

В дверь в этот момент постучали. Первым ее порывом было умолять его замолкнуть и переждать, пока пришедший уберется восвояси, но пережидать и прятаться — это было не в правилах этого мужчины. Он извлек из кармана ключ, отпер дверь и вышел, оттесняя кого-то в сторону.

— Кристина Петровна пока не желает никого видеть, — категорично отрезал он и прикрыл за собой дверь. По-видимому, это действительно остановило желающих, так как никто не вошел.

Немного опомнившись, девушка поспешила запереться на ключ, оставленный в замочной скважине, а затем, краем уха прислушиваясь к шуму за дверью, прижалась к ней спиной и закрыла лицо руками. Ей нужно было как-то собраться с мыслями, но пока что в голове царил полнейший хаос и бушевал ад, и тело лихорадило крупной дрожью. Когда осознала, что прижимает к лицу пресловутые трусики, беззвучно выругалась и поспешно натянула их на себя. Конечно, мокрые насквозь до неприличия, собственно, как и она сама… Боже… Приступ стыда, желания, необъяснимого волнения накрыл с головой. Замуж за это чудовище?! Чтобы постоянно испытывать то, что испытывает сейчас? Вдруг заметив стрелки, поехавшие на чулках, скинула туфельки и принялась стягивать с себя чулки, словно лань, прыгая то на одной, то на другой ноге. К счастью, у нее всегда имелся запас колготок, поэтому переодеться не было проблемой. Если бы можно было также легко сменить собственную оболочку — изменить внешность, стать другим человеком, спрятаться и скрыться от чужих глаз, она бы сейчас душу дьяволу за это отдала… Только дьявол скрылся в неизвестном направлении, предложив коварную сделку и оставив ее один на один с собственной совестью…

Немного отдышавшись, она распаковала и натянула новые колготки, затем надела пиджак и приблизилась к зеркалу. Если не считать нездорового лихорадочного блеска в глазах и чуть смазанного макияжа, вроде бы, нельзя было сказать, что внутри у нее свирепствовали последствия глобальной катастрофы. Порылась в разбросанной по столу косметике и привела себя в порядок. Нашла шпильки и убрала в строгую прическу волосы. Затем надела пиджак и расправила каждую линию перед зеркалом. Собрав сумочку и захватив полушубок, направилась к выходу деловой походкой, уже заранее надев на лицо маску неприступности и непроницаемости. Да плевать она хотела на мнение окружающих. Может быть, Лука прав, и она действительно слишком чувствительна, но все же не настолько… к тому же с каждым новым столкновением с этой циничной и безразличной к человеческим чувствам реальностью сердце все больше одевалось в броню, намертво блокируя за ней все, что еще нуждалось в защите.