На официальном обеде министр иностранных дел Кастелло произнес речь, в которой высоко оценил деятельность Аденауэра. Потом экс-канцлера принял генерал Франко. Беседовали долго и обстоятельно. Франко вручил Аденауэру высший испанский орден, которым награждаются иностранцы. Обычно церемонию вручения проводил министр иностранных дел. Но в этом случае каудильо решил осуществить ее сам.

Вернувшись в отель, Аденауэр сказал, что генерал произвел на него хорошее впечатление: он умный человек — мысли и слова сначала приводит в порядок, а потом уже высказывает.

— Никогда и никто, — добавил Аденауэр, — так долго и сердечно не жал мне руку на прощание, как генерал Франко.

Вечером отправился на выступление в зал «Атенио». У входа многочисленная толпа приветствовала его возгласами и аплодисментами. В сам зал, имеющий тысячу мест, набилось полторы тысячи. В первом ряду сидели принц Хуан Карлос — будущий король Испании и принцесса София. В коридорах и примыкавших помещениях установили динамики для тех, кто не втиснулся в зал. При появлении Аденауэра все встали и долго аплодировали. Его приветствовал министр Аре Ирибарне. Вновь раздались бурные аплодисменты.

Аденауэр был тронут. Его обычно непроницаемое лицо отразило волнение. Ему предложили говорить сидя. Он отказался и стоял в течение всего мероприятия. Поблагодарив за теплый прием, пожелал успехов испанскому народу и произнес подготовленную речь. Говорил о необходимости единения Европы, создания новых отношений между народами, исключающих войны и столкновения. Национальное соперничество должно навсегда уйти в прошлое. Главным звеном европейского единения является союз Франции и Германии. К нему должны примкнуть Испания и другие государства. Объединенная Европа должна опираться на поддержку Соединенных Штатов. Противопоставлять себя Америке недопустимо, несмотря на то что интересы европейцев и американцев не всегда совпадают.

Присутствующие вновь встали и бурными аплодисментами проводили закончившего выступление Аденауэра. Газеты на следующий день писали о небывалом успехе немецкого гостя.

В программе стояло посещение Долины Павших, в нескольких десятках километров от Мадрида. Аденауэр придавал этому мероприятию большое значение. Он восхищался тем, как генерал Франко после ожесточенной гражданской войны скрупулезно и последовательно работал над консолидацией нации. Каудильо не преследовал противников. Объявил главной целью объединить всех испанцев. В горах 25 лет строили усыпальницу, в которой похоронили погибших в гражданской войне фалангистов и коммунистов-республиканцев. Долина Павших стала символом прощения и единения.

В день выезда дорогу к Долине Павших занесло снегом. Проехать оказалось невозможно. Аденауэр настаивал. Вызвали бульдозеры и в течение суток дорогу очистили. На следующий день по горным серпантинам добрались до мемориала. Аденауэра поразили дикие скалистые горы, огромный простой крест на самой высокой точке, строгая церковь и усыпальница, выдолбленная в горе. Суровая природа и мягкая торжественность мемориала оставляли неизгладимое впечатление.

Испанские газеты много и доброжелательно писали об Аденауэре. Он постоянно появлялся в кино- и телехронике. В Толедо ему подарили меч Карла V со словами, что передают его в достойные руки. В Эскореале — резиденции испанских королей — гость из вежливости согласился прослушать в соборе токкату Баха — он не любил органную музыку. Звучание, однако, оказалось настолько выразительным, что после осмотра дворца Аденауэр попросил еще раз проиграть баховское произведение.

В один из вечеров Аденауэра пригласили побывать в ресторане, где танцевали фламенко. Известная танцовщица исполняла народный танец ритмично и темпераментно. Она заявила с эстрады, что танцует для Аденауэра и отказывается от гонорара за выступление в этот вечер.

Улетая из Мадрида, Аденауэр сказал, что это была самая теплая, самая прекрасная поездка в его жизни.

На обратном пути остановился в Париже. Приняли его с самыми высокими государственными почестями. Де Голль дал завтрак в Елисейском дворце и в своей речи воздал должное Аденауэру за его вклад в примирение Франции и Германии и установление между ними дружеских отношений и активного сотрудничества.

В Рёндорф Аденауэр вернулся бодрым и в прекрасном настроении. А через несколько дней на небольшом реактивном самолете вылетел в Мюнхен, чтобы выступить на мероприятии ХСС. По возвращении часто появлялся в бундестаге. Беседовал с прибывшим в Бонн американским вице-президентом Никсоном, принимал других иностранных гостей, давал интервью журналистам. Казалось, он не чувствует, что ему пошел уже 92-й год жизни. Но это только казалось. Природа брала свое.

В конце марта Аденауэр слег, почувствовав недомогание. Он продолжал просматривать газеты. Когда же испытывал особую слабость, просил читать ему Поппингу или кого-либо из домашних. 3 апреля принял канцлера Кизингера, а через неделю впал в забытье и уже не приходил в себя до кончины.

Умер 19 апреля 1967 года, оплакиваемый своей многочисленной семьей.

Прошли годы. Германия, проигравшая мировую войну, стала одной из ведущих держав с динамичной экономикой, высоким жизненным уровнем и стабильным демократическим правовым устройством.

Победитель Второй мировой войны — Советский Союз — распался. Россия — его основная преемница мучительно преодолевает роковое наследие коммунистических десятилетий, натужно и неуверенно строит новое общество, пытаясь вывести людей из нищеты и тоталитарной закомплексованности.

История по достоинству оценила роль Аденауэра. Он правильно выбрал путь развития и сделал движение по нему необратимым. Человек, формировавшийся в кайзеровские времена, переживший уже зрелым политиком Веймарскую республику и нацистский «Третий рейх», накопил огромный опыт. Отменное здоровье и размеренный, порой аскетический образ жизни позволили ему, перешагнувшему 70-летний рубеж, решать задачи, казавшиеся нерешаемыми.

Аденауэр стал лидером возрождения Германии, раздавленной нацизмом, войной и оккупацией. Трудно представить себе иного человека, которому удалось бы сделать это столь уверенно и быстро.

После Аденауэра канцлерами были: прекрасный экономист и никудышный политик Эрхард; малозаметные Кизингер и Шмидт; Брандт, ожививший европейскую разрядку; монументальный Коль, превзошедший первого канцлера по продолжительности правления; Шрёдер, «выбивший из седла» христианско-демократического лидера.

Каждый из них превносил что-то новое в концепцию развития страны. Но никто не покусился на ориентиры Аденауэра, на его принципы внутренней и внешней политики.

Долгие годы, особенно до восстановления германского единства, историки и публицисты задавались вопросом: прав ли был Аденауэр в своей жесткой и, казалось бы, однобокой ориентации на западные ценности, в непримиримом антикоммунизме и нежелании договариваться на компромиссной основе с Советским Союзом и ГДР? Канцлер устоял перед всеми соблазнами воссоединения Германии на нейтральной основе и приближения ее к Востоку. Одни считали, что упрямый старик упустил ряд исторических шансов. Другие — оправдывали его действия политическими обстоятельствами и сиюминутным прагматизмом. И мало кто верил в его стратегию.