Кроме признающих власть монархов (и только монархов) национальных кланов существовали еще и кланы транснациональные. Обладающим гораздо менее сильным авторитетом и влиянием чем национальные. Среди транснациональных кланов свою нишу занимали и швейцарские. Которые в этом мире являлись посредниками в делах сильных так же, как и швейцарские банки в моем мире, помогавшие влиятельным людям анонимно хранить и пользоваться своими накоплениями. При этом швейцарские кланы здесь, насколько понимаю, также гарантировали максимальную степень надежности и секретности представителям финансовой и политической элиты, которые обращались к ним как к посредникам.

Конвертоплан швейцарского клана Шмидт, который забрал отряд Измайлова, беспрепятственно доставит бойцов штабс-капитана в любое указанное место. И, наверное, спрашивать клан Шмидт о том, кто был нанимателем будет только английский король — именно на его территории произошло выступление отряда. Швейцарцы же переадресуют вопрос Измайлову… а далее тот своему начальству. По итогу, как понимаю, о произошедшем будут разговаривать английский король и русский царь. И возвращающиеся сейчас по аэродромам базирования самолеты Европейского Союза, как давно прекратившие сопровождение перехватчики Войска Польского, ничего сделать с кланами не смогут. Даже непонятно, в чье посольство ноту протеста подавать, а обезличенную представителям клана Шмидт нести — насмешка над собой в первую очередь.

Этот мир другой. У меня дома, для того чтобы провернуть подобное, задействованы толпы людей и звучит много слов, таких как «права человека», «банковская тайна», «политическое убежище», «защита демократических ценностей». Здесь же все проще и честнее. Как в компьютерной игре ГТА — с кучей полицейских машин на хвосте доехал до точки сохранения, спрятался в гараже и сразу про тебя все забыли, как не было. За исключением английского короля, который сейчас…

Черт, боязно мне что-то.

Получается, что кроме английского монарха, который уже наверняка задает вопросы швейцарцам, остальные демонстративно утерлись. ЕС в данном случае хоть выступил как наблюдатель, а вот Польша… Речь Посполитая, вернее, оказалась сейчас в роли Пакистана моего мира. Когда территорию этой страны, ядерной державы кстати, без спроса посетил американский спецназ, ликвидировал неугодного США человека, а после ретировался. Правительство же американское впоследствии даже не озаботилось даже формальными извинениями за свое поведение.

Так что за реакцию Речи Посполитой, а также насчет Бельгии и посольства Ганзы я в общем-то не переживал. Было бы еще посольство официальное, могли быть проблемы. Но особняк барона использовался без официального статуса, а я гражданин Конфедерации. Нидермайер же — если копнуть, участник нелегального подпольного турнира. Так что даже если корпораты узнают, что их особняк разобрали русские, спрашивать постесняются — совершенно не их уровень.

И вот на этом — завершая мои логические рассуждения — все хорошее заканчивалось, потому что разнесено посольство Ганзы было на гвардейском британском конвертоплане. Спасибо жизнерадостному поручику Файнзильберту — действительно, «евреи и импровизация, что же могло пойти не так?»

И вот то, что по этому поводу решат король и император, уже может иметь для меня самые тяжелые последствия.

«Ты пока даже не аристо, так что тебя скорее всего просто повесят» — подсказал внутренний голос.

«Спасибо дорогой» — поблагодарил я, наблюдая как удаляется машина клана Шмидт.

Зоряна, кстати, уже подошла совсем близко. Она двигалась осторожно, совсем маленькими шажками, словно отказываясь верить в окружающую реальность. Глаза как блюдца, внутри бушуют эмоции — и стоит мне сейчас обозначить только намек на улыбку или теплый взгляд, как Зоряна наверняка прыгнет мне на шею и расплачется.

Нельзя. Один раз уже показал искренние чувства, итог до сих пор в развалинах лежит.

Безразличным изучающим взглядом я посмотрел на Зоряну, и глазами показал ей на стул рядом. На непослушных ногах, деревянно двигаясь, она подошла. Присела. Несколько раз попыталась что-то спросить, но голос ее не слушался — Зоряна только открывала и закрывала рот, не в силах задать вопрос.

Не, я так не могу — не настолько еще черствый. Сидела она рядом, поэтому я протянул под столом руку и сжал ее ладонь. Правую — только что регенерированную. Зоряна после этого крупно вздрогнула, по щекам потекли крупные слезы. Ну да, конспирация просто отличная — поэтому я уже не стесняясь приобнял девушку. Она беззвучно плакала, я смотрел вслед удаляющемуся конвертоплану, уносящему прочь отряд конфедератов.

Когда машина превратилась в едва видную точку на горизонте, а после исчезла, я обернулся к бармену. Попросил еще один мохито, но уже алкогольный — Зоряна взрослый возрастной ценз явно проходила. Да и вряд ли стюард посмел бы возразить.

Девушка уже почти полностью пришла в себя, но сидела напряженная как струна. Понять ее чувства можно — так, наверное, будет чувствовать себя очнувшийся в раю грешник. Когда она открыла глаза, первым кого увидела наверняка была целительница. Причем такого высокого ранга, что могла в глазах Зоряны не за ангела, сразу за богиню сойти. Да и само окружение — яхта, предупредительные стюарды, вышколенная охрана, лазурная вода бликующая на солнце.

Весь окружающий антураж по уровню на порядок превосходил виденный Зоряной в Республиканском дворце бал. Второй раз в жизни, за столь краткий промежуток времени, девушка оказалась в иной реальности, которая из протектората была ей недоступна также, как другие измерения миров. И чтобы заглянуть за изнанку своего ареала обитания, девушке ведь пришлось заплатить жизнью.

Наверняка у Зоряны сейчас были сотни вопросов, но я хранил молчание. Она, молодец, дисциплинированно ничего не спрашивала — поговорить с ней я собирался позже. Без лишних ушей.

Распахнулась дверь ресторана, и внутрь зашла распоряжающаяся на яхте «ее светлость». Она уже сменила бикини и парео на другой костюм. Который, надо сказать, впечатлял не менее чем купальник. Функциональное облачение сродни моему футуристическому комбинезону, только при всей современности напоминало смесь жокейского наряда и мужских камзолов восемнадцатого века — черные сапоги с высокими голенищами, белоснежные обтягивающие штаны, темно-зеленый китель с воротником стойкой и золотым шитьем. Роскошные волосы забраны в хвост, выражение лица сосредоточенное и деловое. Едва «ее сиятельство» присело к нам за стол, перед ней сразу появился бокал с напитком. Поставивший его предупредительный стюард исчез моментально, как не было.

Некоторое время посидели в молчании, во время которого «ее светлость» внимательно меня разглядывала. В один из моментов я почувствовал на коже головы словно щупальца, даже, наверное, аккуратные мягкие лапки. Правда, стоило лишь вопросительно глянуть на сидящую напротив женщину, как она даже в извиняющемся жесте пожала плечами.

— Вот ты значит каков, Алексей Петрович, — протянула наконец целительница.

— Ваша светлость, прошу простить, но… с кем имею честь?

— Наедине можешь называть меня… Еленой Владимировной. По-родственному, — улыбнулась женщина. Родственного, кстати, в улыбке ничего не было — деловая приветливость, не более.