– Посмотреть? – спросил у напарника Сашка, кивая на открытую нараспашку дверь кунга.

– Я сам гляну. Странно все это…

В предбаннике, глянув на шкалу дозиметра на стене, Добрынин недоверчиво усмехнулся и постучал по ней пальцем. Стрелка не дрогнула. Пожав плечами, он вернулся назад и, вытащив из кармашка свой дозиметр, выглянул наружу. Замерил – и оторопел: на экране темными окошками чернели нули.

– Ой, что-то это мне напоминает… – оглядываясь вокруг, пробормотал Данил, вновь испытывая мощнейшее чувство, будто все это уже когда-то встречалось в его жизни.

Он спрыгнул на землю – и тут его поджидала еще одна неожиданность: подошвы армейских ботинок жестко ударились в странно твердую поверхность, и Добрынин, подсветив под ноги, вновь удивленно хмыкнул. Он стоял на ровном, отличного качества асфальтовом покрытии без единой выбоины, выщерблины или скола. Справа в свете фонаря белела четкая двойная разделительная полоса, а прямо на ней, лапами кверху, лежала игрушка – серый от пыли плюшевый медведь с глазами-пуговицами и оторванным левым ухом.

В голове вдруг что-то громко щелкнуло – и сразу же все встало на свои места. И абсолютный ноль, и его же собственное лицо, живущее собственной жизнью в окне, и плюшевый медведь… Все это уже было, было несколько лет назад там, в детском садиу – и все это повторялось и теперь.

– Вот это новость… – глядя на медведя, как на бешеную собаку, пробормотал Данил. – Это как же так может быть?..

Завертел головой, оглядываясь по сторонам, – на секунду ему показалось вдруг, что вот сейчас он увидит окно, то самое, через которое когда-то пихнул сюда игрушку – однако окон поблизости не наблюдалось.

Сзади послышался шорох, и Добрынин, обернувшись, увидел всклокоченную Сашкину голову, высунувшуюся из кунга.

– Ну что? – громко прошипел напарник.

Данил молча указал пальцем на медведя.

Сашка что-то пробормотал – в голосе его отчетливо слышалось глубочайшее недоумение – спрыгнул вниз, нагнулся, поднял игрушку, и принялся разглядывать ее со всех сторон.

– Тот самый?

– Он. И ухо оторвано.

– Но… Откуда?

Данил пожал плечами.

– И снова здравствуйте, – пожимая медвежью лапу, сказал Сашка. – Башка кругом от этих загадок… А вообще я, если честно, уже привыкать начинаю. Надо с юмором относиться, иначе недолго и Наполеоном стать…

– Будь здесь, я пока осмотрюсь.

Машины стояли так, будто караван просто остановился на короткий дневной привал. Ни крови, ни пробоин, ни следов драки. Ни живых, ни мертвых… Добрынин убедился в этом, дойдя до головы колонны и заглянув в распахнутый люк БТР. Здесь была такая же пустота, как и в остальных машинах.

Возвратившись, он застал перед кунгом уже весь экипаж. Проф и Кубович, держа в руках стволы, подозрительно вглядывались в окружающую темноту.

– Ну что там? – издали, едва лишь завидев, что он возвращается, в один голос спросили Сашка и Ли. – Есть кто?

Остальные вопросительно уставились на командира, и он отрицательно помотал головой:

– Ни одной живой души.

– А что еще за история с медведем? – спросил Семеныч, демонстрируя плюшевую игрушку.

– Помнишь, я Ивашурову про детский сад рассказывал? Так вот этого самого медведя затянуло тогда в окно, – ответил Данил. – И как он сюда попал – даже мысли в голову не приходит…

– Что за напасть… – пробормотал Кубович. – Ладно. Что делать будем? Ждать?

– До утра подождем, а там посмотрим…

Шрек, стоящий рядом с Сашкой, задрав голову, сказал вдруг:

– Утра не будет…

И Данил, проследив за лучом его фонаря, увидел, что он упирается в гладкий сводчатый потолок, метрах в двадцати над их головами.

– Туннель… – пробормотал Сашка.

– Туннель, – охрипшим внезапно голосом, эхом повторил за ним Данил. – Непутевый туннель…

– Какой-какой? – удивился товарищ.

– Старик ночью говорил. Если на Непутевый туннель нарветесь – я за вашу жизнь и гроша ломаного не дам… Говорил – тут люди пропадают… И еще говорил, что туннель – это лента Мебиуса…

– Может, это не тот туннель… – усомнился Кубович, но видно было, что сам он на сказанное не надеется.

– Какой же еще? Старикан говорил, что в этом районе вообще никаких туннелей отродясь не бывало…

– Где мой ствол?.. – опасливо пробормотал вдруг Санька и, нырнув в кунг, вылез наружу уже с «калашом». – А вы чего, так и будете стоять? Если люди пропадают – значит, мутанты здесь шарятся! А если тут и медведь этот валяется – как бы нам на то самое чудо-юдо из детсада не нарваться! Стволы берите да пошли отсюда! И остальных надо искать!

– Поехали… – буркнул Шрек, забираясь в кунг.

– Ну, или поехали, – согласился с ним Сашка.

– Если заведемся, – сказал Семеныч. – Лезьте, пробуйте.

Ни «Уралы», ни «Тигр» с бэтэром, ни «шестьдесят шестые» не завелись. Двигатели мертво молчали, и даже стартеры не подавал признаков жизни.

– Вот еще везуха… – пробормотал Кубович, выбираясь из кабины и прыгая вниз. Пнул с досады колесо «Урала». – Пешком тащиться?

Он вдруг замолк, вполоборота повернув голову и прислушиваясь к чему-то, доносящемуся из глубины тоннеля.

– Выстрелы слышите? Очередь из пулемета!

– Я тоже вроде бы что-то такое слышал… – прислушиваясь, неуверенно пробормотал Ван.

Данил, насторожившись, прислушался. Вокруг стояла оглушительная, какая-то могильная тишина, такая, что казалось, слышен стук собственного сердца. Помотав головой, он вопросительно посмотрел на бойца. Тот пожал плечами.

– Показалось, наверное… – пнув еще раз колесо, вздохнул Сергей. – Ну что? Пёхом?

Бросив бесполезные попытки, они наскоро собрались и, подхватив рюкзаки с самым необходимым, двинулись по дороге вперед, в ту сторону, куда смотрела остановившаяся посреди туннеля колонна.

Первым шел Шрек. Фонарь у него был помощнее и бил метров на сто, освещая однообразную двойную разделительную полосу, тянущуюся без единого разрыва, серый асфальт и иногда, когда луч поднимался, – гладкие бетонные своды туннеля над головой. Следом двигался Счетчик, держа наготове винтовку, а за китайцем шли Кубович и Профессор. Сашка топал предпоследним и Данил, замыкающий колонну, видел, как товарищ нервно перебирает пальцами по цевью автомата, висящего на плече, – он заметно нервничал. Да и сам Добрынин то и дело оглядывался назад – воспоминания о приключениях в детском саду проступали из глубин памяти все явственнее, и он уже даже внутренне был готов, что весь тот кошмар повторится и сейчас. К тому же, едва лишь сталкеры отошли от замершего каравана, его стало преследовать ощущение упершегося между лопаток взгляда. И он, отгоняя встающую то и дело перед внутренним взором мерзкую ухмылку своего двойника в окне, пытался понять, кажется ли ему это или сзади и в самом деле кто-то есть?..