Я отворачиваюсь и продолжаю свое дело.

Некоторое время все молчат.

– А чегой-то она делает? – слышу шепот Антона.

– Копает, – отвечает Рома.

– Зачем?

– Будет морковь сажать.

– Морковь? Прям сюды? Нелогично.

– Это ты нелогичный, дурень. Здесь сейчас все нелогично. Яму она роет.

– Но зачем?

– Лучше спроси – для кого.

– Шта-а-а?

Я откладываю шифер в сторону. Смотрю на мальчишек. Они смотрят на меня с ужасом и недоверием. Я вздыхаю – шутки в сторону. Пришло время для серьезных разговоров.

– Я думаю, что всем нам пришло время поговорить, – говорю я и поднимаюсь с колен.

Мы идем к плитам, ложимся на теплый от солнца бетон. Мы говорим о том, о чем обычно предпочитаем молчать: о том, как нам приходится жить, чем мы отличаемся от нормальных людей. О том, как Оно забрало наше детство и пытается забрать оставшуюся жизнь. Мы говорим и с каждым словом чувствуем себя сильнее, потому что никто из нас не одинок. Мы вместе. Мы делим друг с другом нашу боль. Мы поддерживаем друг друга.

– И зачем тебе яма? Что ты хочешь с ним сделать? – шепчет Серега. Мы лежим зеркально друг к другу, наши макушки соприкасаются.

– Я хочу, чтобы он умер, – отвечаю я ему так же шепотом. – Самой мучительной смертью, которую только могу представить.

Молчание длится недолго.

– Е-е-е!! Смерть Стасу Шутову! – раздается радостный вопль, обращающий в шутку мои слова.

– Надеюсь, ты говоришь несерьезно, – качает головой Рома.

– А мне плевать! Даже если серьезно, я поддерживаю Томаса! Смерть белобрысому гаду!

Нам все видится игрой. Даже мне. Я не отношусь серьезно ни к своим словам, ни к поступкам. Но игру очень легко превратить в реальность, мы все об этом знаем. Мы не осознаем своих поступков. Не понимаем последствий. Не хотим думать об ответственности.

Когда-то мы были добрыми и милыми детьми. Теперь мы – злобные тролли, тонущие в собственном болоте отчаяния.

А еще мы очень любим играть в смерть.

Мы сумасшедшие? Нет. Мы просто еще не стали взрослыми.

Через секунду мы поднимаемся и идем к Яме. Встаем, каждый у своей грани. Восемь рук сгребают землю и отбрасывают ее в сторону. Наши руки заняты, но голова свободна для размышлений. Мы строим план. Рассуждаем, как заманить чудовище в ловушку. Эта игра нам нравится. Она заставляет мозги думать, а нервы – вытягиваться в струны. Она полностью занимает мою голову, вытесняя оттуда страх и ужас, и поглощает меня целиком.

Антон и Серега сваливают раньше, но мы с Ромой продолжаем рыть.

К концу дня утомительной работы мы все-таки добираемся до края этой решетки. То, что мы видим, нас не радует – у краев решетка залита бетоном. Но нас ждет и хорошая новость – решетку можно открыть. Решетка представляет собой два квадрата, один внутри другого. Внутренний оказывается дверью, второй, внешний – ее опорой. С одной стороны двери мы видим петли, с противоположной – там, где дверь должна открываться, – замок на цепи, примотанной к опоре.

Мы рассуждаем, что делать дальше. Важна каждая мелочь – ошибки быть не должно. Пилить потребуется совсем немного – только цепь, а не всю решетку по периметру, и мы сэкономим пару лет… Для того чтобы распилить цепь, нам потребуется ножовка…

У меня дико ноет спина, перед глазами все плывет, руки трясутся.

– Все, хватит. Ты выглядишь так, будто роешь себе могилу и сейчас в нее упадешь, – говорит Рома и поднимается на ноги. – Вставай! Пошли домой.

Я нехотя поднимаюсь и теряю равновесие – друг подхватывает меня.

– Эй-эй! Так не годится! Ты совсем зеленая! Когда ты в последний раз ела? Пойдем ко мне, батя лапшу свою фирменную сварганил.

У меня нет сил сопротивляться. Нет сил говорить. Я уже давно не ела нормально – и вряд ли смогу проглотить хотя бы кусочек.

На удивление, дома у Ромы, только почуяв доносившийся с кухни аппетитный запах, я понимаю, что дико проголодалась.

Батя щедрым рывком ставит передо мной огромную миску, больше напоминавшую детский горшок.

Батины угрозы запихать лапшу во все естественные отверстия, если я ее не съем, оказываются лишними – я бойко орудую ложкой и мигом уничтожаю всю лапшу.

– То-то же! – удовлетворенно восклицает Ромка. – Хоть лицо покраснело, кровь прилила!

Я улыбаюсь – самочувствие определенно лучше. Вообще рытье ямы идет мне на пользу – восстанавливается психическое здоровье, появляется аппетит. И желание жить ради чего-то – пускай даже для мести, – и я понимаю, что для этого мне нужны силы, много сил.

На следующий день просыпаюсь разбитая – ноют все мышцы. Не хочу снова рыть – надо дать мышцам время восстановиться.

Но меня переполняет странная энергия – я хожу из угла в угол комнаты, не зная, чем себя занять. Краем глаза замечаю календарь на стене, и меня осеняет – Даша! Она приезжает сегодня!

Я хватаюсь за телефон. Даша прибегает тут же, когда узнает, что со мной случилось что-то ужасное. Следующие минуты мне хочется вычеркнуть из памяти. Я лежу головой у Даши на коленях, рассказываю ей обо всем и снова проживаю тот ужасный день. Она плачет и гладит меня по волосам. Даша дает мне какие-то советы, требует, чтобы я боролась, попыталась что-нибудь сделать, чтобы это не сошло ублюдку с рук. Я молча киваю. Я не скажу ей о своих планах, не хочу ее пугать. Она меня не поймет, она слишком нормальная. Бабушка зовет нас есть мороженое. Мы берем его и уходим в гостиную, забираемся под стол. Длинная скатерть скрывает нас от внешнего мира, мы будто находимся в своей маленькой галактике.

– Прошу, расскажи мне что-нибудь, – шепчу я. – Как ты провела время? Расскажи о своей поездке к бабушке. Я хочу отвлечься.

Даша грустно смотрит на меня. Слова даются ей с трудом. Она прекрасно провела время у бабушки, но как делиться своим счастьем с человеком, кто совсем недавно пережил нечто ужасное?.. Но чужое счастье – это то, что сейчас нужно мне больше всего, ведь своего у меня быть не может. Она рассказывает о том, с какой классной компанией она там гуляла, о песнях и танцах до утра, о том, какие там все добрые и милые. О том, как целовалась в поле с мальчиком под проливным дождем. О том, как она счастлива.

Оно забрало у меня жизнь, забрало любовь и первые поцелуи. Забрало все прекрасное, что у меня могло бы быть. Оно оставило мне только боль и сумасшествие. Поэтому я впитываю каждое слово моей подруги, пытаюсь превратить ее воспоминания в свои.

– Я хочу праздник, – говорю я, когда Даша заканчивает рассказ. – Хочу пройтись по магазинам, купить что-нибудь яркое. Хочу развлечься.

Даша улыбается, поддерживает мою идею.

Мама оставила мне свою карточку, и мы собрались ехать в торговый центр.