— Видите, Бати дальше пишет, что кольца дал вам ваш любовник, морфинист и алкоголик Ладо. Вот какая рисуется картина… — добавил майор. — Словом, шайка, группа, сговор, сбыт…

В этот момент кто-то заскрипел дверью, но капитан резко прихлопнул ее плечом.

— Вот оно что… — Нана в растерянности полезла в сумочку за сигаретами, но майор быстро выхватил откуда-то пачку «Кэмела».

«Подонок! — сжалось все внутри у Наны. — Я воровка?! Я дала ему на продажу! Все скажу, как есть!»

— Поэтому внимательно посмотрите еще раз на эти кольца и не забудьте об ответственности за дачу ложных показаний, — с угрозой нажал майор.

— Да, я знаю вот это кольцо! — дрожащим пальцем указала Нана. — Он подарил мне его в ресторане, а потом отнял обратно…

— Вы не ошибаетесь? Посмотрите внимательно. Именно это кольцо подарил вам Нодар Баташвили, по кличке Бати, в ресторане? — повторил майор, знаком подзывая к столу понятых. Те на цыпочках приблизились.

— Да, это то самое кольцо… Я не хотела брать, но он насильно заставил…

— В каком ресторане? — переспросил майор с занесенной ручкой.

— «Над Курой».

— Ах, в рыбном!.. Ты смотри… Осетрину на вертеле, значит, любит, — покачал Майсурадзе головой, занося в протокол место и время факта. — Ничего! Я ему покажу осетрину! Сам сейчас на шампуре вертеться будет… Видели, какое кольцо она опознала?

Понятые, вытянув шеи, согласно кивнули.

— Подписывайте!

Майор развернул к ним лист, а потом подвинул его Нане: там стояло, что ею опознано кольцо № 4. Только сейчас она обратила внимание на то, что к каждому кольцу ниточкой был привязан номер (она приняла эти лоскутки за ценники, как в витринах ювелирных магазинах). Нана подписалась, не читая, где указал майор. Тот сразу подал ей новый чистый лист:

— Напишите теперь, как все произошло, подробно. Как в той игре: что, где, когда. Не забудьте назвать причину, по которой Бати передал вам кольцо… Это крайне важно. Были свидетели?

— Были. Официантка.

Взяв лист, Нана поняла, что писать сейчас не может.

— Руки дрожат, — пролепетала она.

— Тогда писать буду я, — нахмурился майор. — Говорите! Нана пожала плечами. Она уже чувствовала, что ее засасывает в воронку. Напряженно взглянула на все еще стоявших около стола понятых, которые откровенно рассматривали ее. Майор, перехватив взгляд Наны, отпустил их:

— Идите! Еще сигарету? — галантно придвинул пачку и сокрушенно покачал головой: — Надо же, какой подлец! Подарить, отнять! Поступки явно не друбадурские!

Эти слова странно подействовали на Нану: она вдруг увидела, что майор — вполне приличный человек, и даже с юмором, сразу понял, что к чему. Он даже вызвал в ней симпатию — такой добродушный, участливый, вежливый, внушительный, шутит и смеется… Она взяла сигарету и решилась спросить:

— А что сделал Бати?

— О, много чего! — махнул рукой майор. — Я вам все расскажу… Только не сейчас. Вот уточним кое-что… Как вообще складывались ваши отношения? Это не пустое любопытство, мне надо составить картину, иначе я не смогу вам помочь…

— Помочь? Мне? Почему мне надо помогать? — опешила она.

— Ну как же почему, милочка?.. Вы — соучастница преступления. Эти кольца взяты в ограбленной квартире, где был убит хозяин. Нам указывают на вас. Мы должны провести расследование, проверить ваши связи, которые, как видно, не очень чисты — убийца Бати, морфинист Ладо, очевидно, другие личности…

— Бати — подлец и подонок! — в панике вспыхнула Нана. — Он приезжал ко мне на работу, ухаживал за мной, сделал предложение, как раз в тот день, — она кивнула на кольца, — уговорил меня пойти в ресторан, твердил, что должен многое обсудить со мной. Подарил это кольцо, я не хотела брать. Тогда он хотел его в реку выбросить.

Потом кинул в тарелку с рыбой. Потом подошла официантка. И сказала мне: «Бери, девочка, пока дают, беги, когда бьют», — достала из тарелки кольцо и дала мне. Я решила взять, чтобы не было скандала, все и так уже смотрели на нас… Взять и завтра отдать обратно.

Майор выслушал ее, что-то пометил на бумаге, потом поднял на нее голубые безмятежные глаза:

— Хорошо, а как кольцо оказалось опять у него?

— А так! — Нана не выдержала, всхлипнула. Вся картина встала в памяти. И несчастную прорвало, понесло, завертело: — Он заманил меня к себе, избил, изнасиловал и забрал кольцо! Вот как! — Она в голос разрыдалась.

Где-то в глубине кабинета хрустнули пальцами. Майор изменился в лице:

— Вот оно что — изнасиловал… Синяки, ссадины остались? На экспертизе, конечно, не были?

— Какая там экспертиза! — махнула рукой Нана.

— Синяки, ссадины есть? — повторил майор.

— Есть…

— Пишите заявление! — приказал он. — Всего несколько строк… И успокойтесь — мы вас в обиду не дадим, мы этому подонку покажем, как насиловать женщин. Ромео поганый!.. Друбадур вшивый! Воды?

Мака распахнул холодильник, чвакнул открывалкой, налил в стакан боржом. Она выпила. После сказанного ей стало как будто легче.

— Вспомните все. Опишите со всеми подробностями… — сказал возбужденно майор. — Обязательно вспомните детали. Экспертизу я беру на себя, оформим задним числом, так все делают…

Он снял трубку и стал куда-то звонить, молча пододвигая Нане очередной лист бумаги и подбадривая глазами: «Пишите!»

Она нерешительно взяла ручку:

— Как писать?

Майор знаком подозвал Маку и попросил помочь. Тот, склонившись так низко, что до нее дошел запах одеколона, начал диктовать:

— Майору Майсурадзе, начальнику Второго отделения… Заявление… От гражданки…

Нана покорно принялась писать, краем сознания понимая, что это заявление может погубить Бати. Но после случившегося она не чувствовала к нему ничего, кроме ненависти и желания отомстить: «Ах, это я его сообщница?! Я — воровка?! Я ему дала кольца для продажи?! Может, я его еще и изнасиловала?! Ну ничего, пусть теперь попляшет, извращенец, негодяй, подонок. Ответит за все!»

Как только они оказались в комнатушке Бати, Нана почувствовала неладное. Но было уже поздно — он включил фильм, выпил еще рюмок пять или шесть, полез к ней. Она оттолкнула его. Он надавал пощечин, грозил ножом, разорвал на ней одежду, разрезал белье, крутил руки, совал в рот вялый член, пьяно и больно хватал за грудь потно-ледяными руками… Потом исхлестал плеткой, заставлял сосать пальцы ног, лизать анус, ковыряться языком в пупке… Привязав к батарее, пытался совать во влагалище бутылку…

Нана была в шоке и мало что понимала, ничего не чувствуя, кроме боли, страха и животной покорности. Дверь заперта, бежать невозможно. И длилось это до тех пор, пока он, напившись вдребезги, не затих на полу. Тогда она сумела отвязаться, кое-как приладить порванное платье, отковырять замазку наглухо закрытого окна, вынуть стекло, выбраться на балкон и по лестнице сбежать вниз. Во дворе уже было пусто. Ночь. Текла струйка воды в дворовом кране, переругивались кошки, а в открытом окне сидела бессонная гробовая старуха, которая с язвительной злобой прошипела ей вдогонку: «Ну что, получила свое, сучка?..»