В конце концов Палий махнул рукой:

– Хорошо, все трое поедут с вами, я вернусь один. Но что я скажу Антиру: что его дочь едва живой отправилась догонять Милиду?

Не обращая внимания на его сомнения, Лейла вдруг потребовала:

– Достаточно двоих! Только лук мне натяните.

Воин взял лук девушки и, надевая тетиву на налучье, поморщился:

– Чего она у тебя такая тугая? Конечно, не натянешь. – Тетива действительно звенела. Стрия постаралась, чтобы ее ученице не было легко. – А ты стрелять-то сможешь?

Вместо ответа Лейла наложила на тетиву пять стрел и одну за другой выпустила в ствол дерева на приличном расстоянии. Большой палец правой руки уверенно касался уха. Мужчины только покачали головой. Настоящая амазонка!

Отправляясь забрать стрелы, Лейла вышагивала гордо. Эх, так бы в Милиду! Так подумал и воин, которому пришлось помогать девушке вытаскивать напрочь засевшие в дереве наконечники.

Разъехались в разные стороны – Палий с одним воином к Антиру, а Лейла с Асиат за спиной с двумя другими на запад, искать Скопасиса. Теперь ехать было, конечно, спокойней, скифы знали и дорогу, и ловушки, поджидавшие по пути. Вылавливать в степи Милиду было бессмысленно, потому торопились к Скопасису.

Сам Скопасис с амазонками торопился к двум озерам у левого берега Истра, между которыми, как сказали Аморг и Асиат с Сагиром, ионийцы построили переправу для персов. Оставалось все меньше времени до разрушения моста. Персы явно не могли успеть к назначенному сроку, сколько бы ни старались. Теперь главным было опередить и разрушить этот мост самим!

К Гипанису добрались уже вечером, но было достаточно темно, переправляться решили утром. Расположились походным станом, развели костры, от них доносились веселые девичьи голоса. Скопасис и скифы поражались: им и то тяжело давались такие скачки, а девушки хоть бы что, стоило остановиться, начинали веселиться или приводить себя в порядок. Словно и не было войны, беды, опасности. Может, так и надо? Иначе война и для этих девушек заменит жизнь.

Скифы Скопасиса присматривались к красавицам Дайраны давно, уже определились многие пары. Что-то будет после окончания войны с персами?

Стояла тихая летняя ночь, слабый ветерок едва шевелил листья на деревьях. Почти не слышно реку, вода, днем голубая, в ночи стала темной, почти черной, будто остановилась. Изредка в ней плеснет неспящая крупная рыба, гоняющаяся за мелкой. В мелком затоне подавали голос лягушки.

К сидевшему на берегу Скопасису подошла Дайрана, опустилась рядом. Царь смотрел на вялотекущую реку, на лунную дорожку, протянувшуюся по воде, уйдя в свои мысли. Амазонка тоже посидела, посмотрела на дальний берег, на зарябившую от легкого ветерка светлую полосу, но потом не выдержала и вдруг спросила:

– Скопасис, ты думаешь, это Лейла? Асиат твердит, что персиянка была с ней…

И не надо было объяснять, о чем вопрос, все время после покушения и амазонки, и скифы между собой обсуждали происшествие. Большинство не верило, что персиянка могла напасть на младшего царя, но нашлись и те, кто вспомнил слова Милиды, что Лейла нарочно увязалась с ними. Даже среди амазонок нашлись такие. Конечно, время все поставит на свои места, но кто знает, что ждет всех завтра?

Скопасис покусал ус, подумал и тихо произнес:

– Стреляла не она, но стрела ее… Дайрана, может, они вместе?

От этой мысли амазонке стало очень тоскливо. Что, если и правда Милида с персиянкой заодно?

– Залина не верит, говорит, что Лейла настоящая амазонка, хотя не очень сильна пока. – Голос Дайраны был едва ли не просительный, ей так не хотелось сознавать, что кто-то мог предать. Легче быть раненной, чем преданной кем-то своим.

Скопасис только кивнул, Дайрана понимала, что ему особенно тяжело, ведь внимательному взгляду уже был заметен интерес царя к персиянке. Глядя вслед уходившему к своим воинам царю, амазонка пообещала себе самой во всем разобраться, а как утешить Скопасиса? Но, похоже, царя и не нужно утешать, он уже взял себя в руки, не время для тяжелых раздумий, его сила, его воля, его умение нужны скифам!

Милида сумела уйти от Лейлы и Асиат с их сопровождающими, но что делать дальше, не знала. Одно понятно – надо спешить к Истру. Но впереди широкие реки, бродов через которые она не знала. И все же другого выхода просто не было, вдова подгоняла и подгоняла коня. Сейчас она больше всего жалела, что не взяла запасных лошадей. Если падет этот, то ехать просто не на чем. В степи без коня гибель. Хорошо, что жеребец попался сильный, он не задыхался и не спотыкался.

Уже почти стемнело, когда женщина все же решила остановиться. До Гипаниса недалеко, все равно переправляться ночью она не будет, значит, придется ждать не просто утра, но и того, чтобы солнышко хоть чуть нагрело воду.

Вдова спутала ноги коня и пустила того попастись. Сама пристроилась, подложив под голову седло. Милиде казалось, что она точно вышла к переправе, где они переплывали с Асиат и Сагиром. При воспоминании о Сагире впервые за много дней у вдовы не появилось мысли о его жарких ласках. Она вдруг вспомнила о том, что тот может рассказать ненужное Скопасису. И чего она не удержала сармата в стане у Антира?! Досадуя на саму себя, Милида попыталась хоть чуть заснуть, но беспокойство не оставляло вдову.

Вдруг ей показалось, что легкий ветерок принес… конское ржание. Не успела Милида поднять голову, как подал голос ее жеребец. Значит, и правда, там кони! Прикрикнув на жеребца, вдова прислушалась. Так и есть, кроме ржания, издалека доносились и людские голоса!

У Милиды похолодело внутри. Кто это?! Она стала судорожно соображать. Проклятая персиянка с Асиат? Нет, вряд ли, они не могли ее обогнать. Персы? Но тогда слышалось бы гораздо больше голосов и ослиные крики. Нет, не то, ослов они оставили там сзади, и все равно людей и лошадей должно быть много больше. Скопасис?.. Эти могли успеть так быстро к Гипанису.

Что делать? Незаметно подъехать к стану невозможно, глупый жеребец подаст голос, как только приблизится к кобылам амазонок. Немного поколебавшись, Милида привязала коня к дереву, зачем-то погрозив пальцем: не вздумай заржать, я скоро вернусь, и отправилась через лес, вздрагивая от каждого шороха.

Было очень страшно, за каждым кустом чудились лесные звери, в темноте блестели чьи-то желтые глаза, слышалась возня, шаги… С бьющимся сердцем на дрожащих ногах Милида наконец добралась до стана. Осторожно понаблюдала из-за куста – так и есть, скифы Скопасиса и амазонки Дайраны! Так же осторожно вдова вернулась обратно, но теперь ей было уже не до страшных взглядов или шорохов. Милида ломала голову над тем, как быть.

Равнодушная ко всему луна заливала все мертвенно-белым светом. Подняв голову, вдова почему-то ужаснулась, ей показалось, что всегдашние черты лица, видимые на лунном лике, стали злыми. Она поторопилась зайти под сень деревьев, куда не мог пробиться лунный свет. Снова осторожно глянула, нет, круглая луна выглядела как всегда. И все равно ее свет заставлял Милиду ежиться, ночная хозяйка превратила траву на полянке в россыпь серебра, окрасила кусты в почти белый цвет.