– Так вот почему они поклоняются песку! – Я сидела, крепко обхватив колени руками, и дрожала от негодования. – Наивные женщины попросили помощи у богини Банрах!

– Судя по всему, насланная змееликой песчаная буря изгнала их мучителей. А так как эти женщины оказались… кхм…

Ниуэ смущенно кашлянул и покосился на Ребекку. Девушка благосклонно кивнула, разрешая ему говорить, и юноша продолжил:

– Поскольку эти женщины оказались не сильно умны, они повторили ошибку жителей Блентайра и каким-то образом попали в рабство к богине. Честно говоря, я очень за вас боялся, – признался Беонир под конец своей речи.

– А ты узнал, как они заманивают сюда новых девушек? – поинтересовалась я.

– Все очень смутно. Но помнишь, – он повернулся к Ребекке, – ты вскользь упоминала о том, что слышала в голове некую одурманивающую песню?

– Ну и?

– Думаю, этой мелодией и заманивают. Просто ты слышала ее очень слабо… Не знаю почему.

– А я и вообще ее не слышала! – удивилась я.

– Полагаю, эта зазывная песня действует только на людей, – предположил юноша. – В жилах Ребекки присутствует толика крови лайил, ну а тебя спасло твое полуэльфийское происхождение. Короче, вы оказались буквально на волосок от смерти, вернее, от вечного заточения в обители песчаниц, что, на мой взгляд, гораздо хуже…

Ниуэ явно собирался добавить что-то еще столь же мрачное, но Ребекка, считающая, что я и так пережила за сегодняшний день достаточно неприятностей, выразительным взглядом попросила юношу замолчать.

– Думаю, нам всем пора спать, – заявила лайил. – Встаем на рассвете и со всех ног мчимся прочь из этого жуткого места. Спи и ни о чем не беспокойся, Йона, мы с тобой.

– Нас ждут Белые горы, – сонно прошептал Беонир и по самые уши зарылся лицом в подушку.

Через пару минут в комнате раздался переливчатый храп моих друзей, но мне, в отличие от них, не спалось. Мой мозг переполняли десятки противоречивых мыслей, порожденных логической незавершенностью нынешних обстоятельств. Все, что произошло с нами в Пустоши, казалось мне совершенно бессмысленным и неправильным, но я тщетно напрягала ум, пытаясь найти выход из безвыходной ситуации. Меня сильно печалила участь несчастных дочерей песка, я очень хотела им помочь, но, увы, не знала, как это можно сделать… И потом, я же искала здесь свое третье испытание, а нашла лишь горстку раздавленных горем женщин. Громоподобное «хр-р-р» Беонира и деликатное «фру-у-ух» Ребекки отвлекали меня от размышлений, и, чтобы сосредоточиться, я покинула комнату, вышла во двор и задумчиво уселась на край фонтана.

Густой чернильный оттенок ночного неба там и сям затейливо прореживали золотистые точки звезд. С наступлением темноты дневная жара бесследно исчезла, сменившись весьма ощутимой прохладой. Я зябко передернула плечами и потуже затянула на шее шнурок плаща, стремясь укрыться от настырно забирающегося под одежду холода. Странное место эта Пустошь! Наверное, она похожа на человеческое сердце – вот так же отчаянно бросающееся от любви к ненависти, от тепла к холоду… Слово «любовь» чем-то зацепило мое сознание, заставив растерянно всплеснуть руками. Разгадка находится совсем рядом, она плавает на поверхности моего сознания, нужно просто отсеять все ненужное и… Я сделала порывистое движение, плащ съехал с коленей и приоткрыл полу камзола, из кармана которого вдруг выпало нечто небольшое, гладкое и округлое… Я наклонилась и подобрала с песка раковину, подаренную мне мертвым королем Арциссом.

«А я уже успела позабыть о тебе, дитя моря! Прости меня, глупую», – виновато подумала я и извиняющимся жестом приложила раковину к уху. Морское сокровище, наученное Лорейной, сначала молчало, а потом тихонько запело нежным проникновенным голосом.

Скажи мне, рок, зачем когда-то,

Сплетая жизней наших нить,

Ты подарил душе крылатой

Само умение любить?

Смешал в безудержном экстазе

Добро и зло, тоску и гнев

И научил, как в высшей фазе

Сорваться, сердцем отболев…

Как можно мир за миг единый

Отдать, продать или украсть,

Финал пресечь неотвратимый

И даже смерть принять за страсть,

В обман поверить и в уловку,

Жизнь перекрасить в цвет любой

И в западню – смешно, неловко,

Ступить с отчаянья ногой…

За что обрек нас на мученья?

Мы и теперь готовы кровь

Пролить за сладкие мгновенья,

Стремясь познать ее, любовь!

Мы шепчем каждый день молитвы,

Возносим из пучин греха,

Но после них в любовь, как в битвы,

Спешим под знаменем стиха!

А потому мы раз от разу

Смиренно просим: «Дай вкусить

Нам это зло, чуму, заразу,

Твой дар – умение любить!»

«Странно! – взволнованно размышляла я. – Неужели волшебная раковина сумела уловить мои сомнения? Пропетые ею строки как нельзя точнее иллюстрируют судьбу несчастных песчаниц: их бытовые потери, утрату любви, их тупой фанатизм… Чего они лишились? Что удерживает их в обители? А сама раковина… Ведь Альсигир говорил о том, как однажды она заплачет, и тогда… Тогда…» – И тут я резко вскочила, ибо снизошедшее на меня озарение было подобно удару молнии, разбившему монолит моего отчаяния. Я внезапно поняла все!..

– Ребекка, Беонир, просыпайтесь немедленно! – ликующе вопила я, кругами бегая вокруг фонтана от избытка переполняющих меня чувств. – Я придумала!

– Ну и что такого замечательного ты опять придумала? – кисло поинтересовалась воительница, выходя из дверей корпуса и кулаками растирая не желающие раскрываться глаза. – Не могла до утра подождать? Лучшее, чем можно сейчас заняться, это хорошенько выспа-а-а… – Конец фразы потонул в громком зевке.

– Придумала, как спасти дочерей песка! – захлебывающейся скороговоркой выпалила я, ожидая ее восторженной реакции.

– Чего? – У лайил даже рот от возмущения перекосился. – Зачем? Думаешь, они заслуживают твоего сострадания?

– Великодушие состоит не в том, чтобы дать другому человеку нечто такое, в чем он нуждается больше меня, а в том, чтобы дать ему то, без чего я сама не могу обойтись! – улыбнулась я.

– Без чего это? – непонимающе изогнула бровь моя окончательно проснувшаяся подруга.

– Без любви! – скромно пояснила я.

– А-а-а! – глубокомысленно протянула Ребекка и задумалась. На ее красивом лице отразилась застарелая, дремучая сердечная тоска.

– Йона, подумай, а стоит ли? – нудно завел Беонир, следом за воительницей выползший из недр здания, служившего нам временным пристанищем.

Но я, не дослушав его вразумляющие сентенции, выхватила из ножен Лед и со всего маху врезала клинком по статуе, возвышающейся в центре фонтана. На песок посыпались разнокалиберные обломки мрамора… Ребекка и Беонир протестующе запричитали, но меня было уже не остановить.