Особняком стояли известия о спровоцированном вчера рефлезианцами у здания ООН сражении, которое едва не сорвало знаменательные переговоры. Мефодий пропустил мимо ушей сообщения о многочисленных человеческих жертвах (факты явно непроверенные – если даже жертвы и были, то страдали они разве что легкими ушибами), втайне порадовался тому, что «один из миротворцев убит, а один тяжело ранен», и насторожился, когда услышал призывы к гражданам о понимании и непротивлении, если их внезапно остановят на улице и подвергнут обыску.

Далее радио стало транслировать фрагменты проходящих одновременно в разных концах города выступлений миротворцев, целью которых, как уже было известно Мефодию, являлось не желание «гостей» познакомиться с землянами поближе, а продолжение их акции по массовому блокированию каналов телепатической связи в мозгу землекопов.

Мефодий невозмутимо прослушал отрывок пламенной речи Афродиты в Мэдисон-Сквер-Гарденс. Покалеченная жестоким рефлезианцем, миротворица демонстрировала изуродованные руки негодующей толпе и призывала бросить все силы на изгнание с лика прекрасной планеты этого проклятия всех цивилизованных миров, этих кровожадных выродков.

Публика с Афродитой единодушно соглашалась.

Со дня на день обещалось прибытие еще нескольких делегаций миротворцев, собирающихся в качестве миссионеров посетить все континенты и завершить свой вояж крупным конгрессом в Женеве, где и будет выработана доктрина их отношений с землянами на ближайшее будущее. Сегодня же, пока не определено место для представительства миротворцев на Земле, все они находились под эгидой ООН.

Поезд пересек тоннель под Гудзоном и вынырнул на Манхэттене. До нужной Мефодию станции оставалось уже недалеко – пересечь Манхэттен, пересечь Ист-Ривер и несколько остановок в Куинсе.

На станциях Манхэттена царила суета и беспокойство. Как заметил Мефодий из окна вагона, здесь прямо по перрону прохаживались полицейские и те самые типы в штатском. Они обыскивали каждого, кто казался им подозрительным. В первую очередь у всех подвергшихся обыску осматривали запястья.

Был пойман или нет хотя бы один Исполнитель, приемник пуэрториканца не сообщил, поскольку его хозяин покинул вагон вскоре по прибытию на Манхэттен. Мефодий всмотрелся в газеты читающих пассажиров, но там, помимо того, что он уже знал, ничего нового не обнаружилось…

Прежде, чем ступить на перрон в Вудсайде, Мефодий тщательным образом осмотрелся – если количество полицейских и фэбээровцев здесь было то же, что и на Манхэттене, то разумнее было бы проехать еще пару остановок в глубь Лонг-Айленда. Однако, кроме обычного патруля, который просто шатался туда-сюда и не занимался обыском, никого из потенциально опасных субъектов поблизости не было. Мефодий засунул руки в карманы и, стараясь походить на спешащего по делам обывателя, двинулся вслед за толпой.

Двигающиеся по тротуарам огромные людские потоки немного расслабляли, поскольку раствориться в них было проще простого. Иди себе вместе со всеми, нигде не останавливайся, ни на что не отвлекайся, и никто на тебя даже краем глаза не глянет. Простейшая задача, выполнимая и без смотрительского «скользкого колпака»…

Однако несмотря на элементарность, эта стратегия рассыпалась в пух и прах уже через один квартал. Мало того, демаскироваться пришлось по собственной воле.

Мефодий собрался было обойти стороной столпотворение возбужденных граждан (только что подошедшие к толпе люди нетерпеливо подпрыгивали и через головы впередистоящих пытались разглядеть, что там происходит), но что-то заставило его остановиться и прислушаться.

– Эй, приятель, что за тусовка? – спрашивал один обыватель другого. – Что случилось?

– Да рефлезианца поймали! – отвечал тот. – Хотели надавать ему по шее, да копы не дали!..

Расслышав это, Мефодий понял, что уже никуда не идет: кого бы там ни схватили копы – настоящего рефлезианца или всего лишь одного из неудачников-землекопов, выяснить это требовалось во что бы то ни стало.

«А вдруг Мигель?..» – мелькнула в голове новобранца шальная мысль. Мефодий приблизился к толпе и, заработав локтями, стал проталкиваться к ее центру.

Чуда не произошло – это был не Мигель. Однако и ложно обвиненным землекопом пойманный тоже не являлся. Если точнее, то не пойманный, а пойманная.

Мефодию уже была знакома эта девушка. Именно с ней он столкнулся вчера в Ассамблее после схватки со спецназовцами, и именно она ожидала за его спиной приказ Гавриила об эвакуации. Мефодий помнил, что вся ее группа погибла, но кто был у этой Исполнительницы командиром, Мефодий не знал, как не знал и ее имени. Однако после того как угрюмый взгляд поставленной на колени Исполнительницы прошел по толпе и надолго задержался на Мефодии, стало ясно, что она его также узнала.

Взгляд бездонных голубых глаз девушки, окруженной со всех сторон полицейскими, не молил о помощи, скорее наоборот – он предупреждал Мефодия об опасности. А без посторонней помощи девушке было уже не обойтись – двое полицейских схватили ее за плечи, а третий грубо наступил ботинком ей на икру, препятствуя попыткам задержанной вскочить с колен. Четвертый коп, держась за расквашенный нос, приводил в сознание сидевшего возле стены пятого – видимо, задержание оказалось не из легких. Шестой властными окриками осаживал зевак, требующих немедленного линчевания рефлезианки.

Девушку никуда не волокли, а просто удерживали на месте – очевидно, шестерка полицейских ожидала кого-то еще. Коп, что стоял у девушки за спиной, зажал в кулаке ее сложенные слэйеры и корябал ногтем их гладкие поверхности.

Мефодий огляделся по сторонам, проводя оценку боеспособности противника, после чего снова посмотрел на «сестру по оружию». Глаза девушки сузились – она догадалась о намерениях Мефодия и категорически их не одобряла.

В пленницу то и дело летели банки из-под колы, недожеванные сэндвичи и смятые сигаретные пачки. Половина этой чепухи попадала не в нее, а в полицейских, но они, скрипя зубами, терпели. Коп, что сдерживал толпу, метался туда-сюда и потрясал дубинкой. Казалось, еще немного – и он плюнет на полицейский устав и перейдет на нецензурную брань. Руки девушки были скованы за спиной двумя парами наручников – по всей вероятности, полицейских уже проинструктировали о физических возможностях рефлезианцев.

Исполнительница продолжала сверлить глазами стоявшего в первом ряду новобранца: дескать, забудь про все и иди куда шел. Девушка, разумеется, знала, куда следовал Мефодий, потому что наверняка сама перед задержанием направлялась туда же.

Умом Мефодий, конечно, понимал – сегодня каждый Исполнитель на особом счету и потому обязан заботиться прежде всего о себе. Однако той частью разума, что к здравой уже не относилась, Мефодий осознавал: если сейчас он развернется и уйдет, поступок этот не простит себе до конца своих дней…

Возле тротуара припарковался черный «Додж», из него вышли хорошо знакомые Мефодию типы в сером. Не вызывало сомнений, что это именно те, кого ждали полицейские. Невежливо растолкав столпившихся, четверо агентов в штатском приблизились к пленнице, один из них извлек из-под плаща похожий на небольшую дубинку электрошокер.