* * *

Гораздо удачнее складывалась семейная жизнь принцессы Елены. Следуя первоначальному плану, Виктория держала Ленхен и Кристиана подле себя: сначала молодожены проживали во Фрогмор-Хаусе, где еще жива была память о герцогине Кентской, затем переселились в Камберленд-Хаус – тоже неподалеку от Виндзорского замка.

Кристиан был доволен положением «карманного зятя», а когда пошли дети, с радостью занимался отцовскими обязанностями. Интересы Кристиана не простирались дальше детской и парка, что порою вызывало раздражение гневливой тещи. Как-то раз заметив, что зять без дела слоняется по саду, она через лакея передала ему свою королевскую волю – немедленно найти занятие и не мозолить ей глаза! Впрочем, плодовитость Кристиана примиряла Викторию с его безделием. В 1867 году на свет появился Кристиан Виктор, по-домашнему Кристл, два года спустя – Альберт, в 1870-м – Виктория (Тора), а затем – Мария Луиза, которая еще заставит бабушку поволноваться.

В начале 1890-х в поведении Елены появились странности. Как оказалось, принцесса давно уже «подсела» на лауданум – опийную настойку на спирту. В XIX веке лауданум считался универсальным средством, им лечили все от депрессии до ревматизма. В свое время придворный доктор Рейд прописал его Елене для поднятия настроения, но принцесса слишком увлеклась лекарством. Встревоженный Кристиан попросил доктора принять меры. Доктор Рейд, как истинный шотландец, рубил с плеча. Он потребовал, чтобы пациентка просто «завязала» – раз и навсегда. Как только у нее отняли лауданум, Елена начала жаловаться на слепоту. Тогда доктор предложил ей протирать глаза спиртовым раствором – особым, чудодейственным. На самом деле это был обычный спирт, но принцесса так уверовала в силу снадобья, что к ней вернулось зрение.

Принц Кристиан не жаловался на здоровье до тех самых пор, пока на Рождество 1891 года шурин Артур не преподнес ему своеобразный подарок – во время упражнений в стрельбе выбил ему глаз. Но даже тогда Кристиан не утратил благодушия. Ему так понравился новый вставной глаз, что с годами он собрал целую коллекцию. Стеклянные глаза выносили гостям на подносе, и Кристиан обстоятельно рассказывал историю каждого артефакта. Жемчужиной коллекции был покрасневший глаз – им Кристиан пользовался во время простуды.

Декада 1870-х ознаменовалась чередой свадеб, и подчас брачные союзы королевских детей оборачивались сюрпризом для Виктории и английского общества в целом. Впрочем, от принцессы Луизы только и ждали эпатажа, ведь она отличалась не только красотой и талантами, но и изрядной долей своеволия.

Яркая, артистичная Луиза задыхалась в унылой атмосфере матушкиного двора и мечтала вырваться на свободу. Путь к свободе лежал через творчество. Унаследовав талант Виктории к рисованию, Луиза прилагала все усилия, чтобы развить свой творческий потенциал. Но душа у нее лежала не к живописи, а к скульптуре, считавшейся в те времена занятием неженственным.

На руку Луизе играл тот факт, что в свое время мастерство скульпторов превозносил Альберт, поэтому Виктория поощряла увлечение дочери. Слово покойного мужа было для Виктории истиной в высшей инстанции.

Подольстившись к матери, Луиза своими руками изваяла ее бюст. Королева ценила такие подарки: чем сентиментальнее, тем лучшее. Когда дети были маленькими, она заказывала мраморные копии их ручек и ножек, которые затем выставляли в Осборне под стеклянным колпаком. Она была готова признать за Луизой талант скульптора и, не без опасений, позволила ей брать уроки в Кенсингтонской школе изящных искусств.

Неслыханное дело – принцесса будет посещать занятия вместе с простыми смертными! Для Луизы это была возможность увидеть мир за пределами дворца, а также завязать знакомства в богемных кругах, которые всегда манили ее свободой.

Вольное поведение принцессы не могло не вызвать пересуды. Когда Луиза начала заниматься под началом известного скульптора Джозефа Эдгара Бома, слухи сделались особенно смачными. Поговаривали, что изнывавшая от скуки Луиза закрутила роман со скульптором, когда тот приехал в Балморал изготовить бюст Джона Брауна и будто бы Браун привел королеву к месту их тайных встреч. Увидев дочь в объятиях скульптора, королева пришла в неистовство, а Луиза, в свою очередь, возненавидела доносчика.

Так все было или нет, судить трудно, однако Виктория действительно постаралась как можно скорее выдать дочь замуж. Придирчиво изучив списки европейских принцев, королева не нашла подходящего кандидата в зятья. Из-за агрессивной политики, проводимой Бисмарком, Европу раздирали противоречия. В таких условиях трудно было предугадать, какая судьба ждет то или иное герцогство через несколько лет. Высший свет недоумевал: неужели красавице Луизе грозит участь старой девы?

Тем временем она перехватила у матери инициативу и сама занялась обустройством личной жизни. Принцесса положила глаз на Джона Кэмпбелла, маркиза Лорна, будущего девятого герцога Аргайла. Маркиз Лорн, член парламента от Либеральной партии, не отличался особыми талантами, зато бы замечательно красив и остроумен. Горделивая фраза Лорна «Мои пращуры были королями, когда предки Гогенцоллернов только выбились в дворяне» передавалась из уст в уста.

Узнав о брачных планах сестры, принц Уэльский воспротивился мезальянсу, но Виктория была всецело на стороне дочери. Чем шотландский герцог хуже немецкого принца? Династия только выиграет от вливания свежей крови. Хотя механизмы наследования были еще плохо изучены, Виктория подозревала, что гемофилия, настоящий бич в ее семье, передается из поколения в поколение и каким-то образом связана с близкородственными браками. По злой иронии именно у Луизы и Лорна никогда не будет детей.

Венчание состоялось 21 марта 1871 года в Виндзоре и по красочности перещеголяло все предыдущие. Сам маркиз и его родичи нарядились в зеленые килты, что не могло не радовать королеву: ничто так не тешило ее взор, как крепкие мужские икры. Невеста утопала в кружевах и сверкала бриллиантами.

Поистине волшебная свадьба сулила сказочное счастье в браке, но, как выяснилось вскоре, никакого «долго и счастливо» не будет. Некоторые историки высказывают сомнения в том, что между Луизой и ее супругом вообще существовала интимная близость. По одной версии, маркиз Лорн был гомосексуалистом, и брак с принцессой был всего лишь прикрытием для его связей на стороне.

В 1878 году вместе с мужем Луиза уехала в Канаду, где он был назначен на должность вице-губернатора, но отношения между супругами стали холоднее канадской зимы. Переезд за океан едва не стал роковым. Суровой зимой 1880 года опрокинулись сани, в которых ехали супруги, и Луиза получила серьезное сотрясение мозга. Потом она всю жизнь будет страдать от нестерпимых головных болей. А сердце болело и того сильнее. Она была несчастлива с Лорном и уже не могла этого отрицать. На протяжении многих лет супруги то жили порознь, то вновь сходились и отправлялись в совместные путешествия.

Неспокойная жизнь дочери огорчала Викторию, но еще сильнее ей досаждало увлечение Луизы новомодными идеями о равенстве полов. О борьбе за право голоса для женщин она высказывалась однозначно: «Королева настаивает, чтобы все, кто умеет читать или писать, попытались остановить эту безумную и безнравственную блажь под названием “женские права” со всеми сопутствующими ей ужасами – блажь, которой поддался слабый пол, отринув женственность и приличия». А леди Эмберли, активной участнице комитета суфражисток, по мнению королевы, «не помешала бы хорошая порка»[222]. И вот теперь опасные идеи просочились в ее семью! Не только бунтарка Луиза поддерживает равноправие, но и кроткая Алиса поглощена проектом по трудоустройству женщин.