— Думаешь, Карл Энгельс и есть Дюпре?

— Это лишь догадка.

Клет поднял свою шляпу и задумчиво провел пальцами по полям. Он бросил взгляд сквозь стекло в общий зал на работающих там полицейских.

— Мне нужно облегчить душу, — вымолвил он, — там я либо человек-невидимка, либо плевок на тротуаре, как тебе больше нравится. Мне плевать на ваше отношение ко мне. Да, я брал деньги у Джиакано. Мне доводилось прикрывать одного мафиозо на западе. Все стало еще хуже, когда мне перешли дорогу пара ваших детективов под прикрытием. Но я никогда не трогал полицейского, если я знал, кто передо мной, ни в Новом Орлеане, нигде.

Дэн пытался прервать его, но Клет не позволил.

— Выслушай меня. Я заслужил увольнение, а может, и еще чего похуже, а вот Дэйв Робишо — нет. Вы же все вытирали об него ноги, и так и не признаетесь себе в этом.

— Что-то я не слышал, чтобы Дэйв жаловался.

— Потому что он кремень. Но из-за того, что он кремень, вы правее не становитесь.

— Хочу поговорить с тобой кое о чем другом, — прервал его Дэн, — о той ночи, когда завалили Вейлона Граймза и Бикса Голайтли.

— И что?

— Я думаю, это ты сообщил в полицию о выстрелах.

— С чего это ты так думаешь?

— Слушал запись. У тебя что, карандаш был зажат между зубов?

— Так что ты хочешь мне сказать? — спросил Клет.

— Не исключено, что стрелков было несколько.

— Ну-ка повтори.

— Бикс Голайтли поймал пулю двадцать второго калибра. Вейлон Граймз тоже. Но вот выпущены они были не из одного ствола. А вот еще. Тот, кто прикончил Фрэнки Джиакано на автобусной станции в Бэтон Руж, стрелял из того же оружия, из которого завалили Вейлона Граймза.

Клет собирался уже было покинуть кабинет Дэна, но вновь откинулся в кресле и пустым взглядом посмотрел в окно на пальмовые ветви, шелестящие на ветру.

— Хорошо, значит, два киллера работали вместе. Ну и что с того?

— Может, так, а может, и нет. Патологоанатом говорит, что Вейлон Граймз был мертв как минимум час до смерти Голайтли. Граймза завалили в его квартире. Голайтли в машине. Зачем двум киллерам тусоваться там целый час, чтобы прикончить Голайтли? Откуда им знать, что он придет в квартиру Граймза? Я думаю, что за Голайтли следили.

— Так кто стоит за убийством Голайтли?

— Он сорок лет занимался рэкетом. На нем секс с малолетками и развращение детей в Техасе и Флориде. Он грабил стариков и платил своим шлюхам поддельными купюрами. Труднее сказать, чего он не делал. Вопрос скорее в том, как ему удалось продержаться так долго. Ведь ты же присутствовал при убийстве Голайтли, так?

— Я был неподалеку.

— Так ты расскажешь мне, что ты видел?

— Да какая в этом разница? Мне ноль доверия как со стороны полицейского управления, так и со стороны прокуратуры.

— А что, если я смогу вернуть тебя?

— В полицию?

— Все возможно.

— Увидимся, мне пора.

— И это все, что ты можешь сказать?

— Нет, с меня должок.

Когда Клет вышел на улицу в хитросплетение тени и солнечных лучей, отражавшихся от зданий, ему показалось, что он слышит музыку, доносящуюся из клубов на Бурбоне, и чувствует запах соленого воздуха с Залива, кофе из «Кафе дю Монд» и цветов, распустившихся на балконах вдоль Роял. А может быть, это просто воображение. В любом случае начало этого потрясающего вечера предвещало еще более приятное продолжение и сулило доступ ко всем дарам, которые способен предложить этот бренный мир.

Немногим позже Клет позвонил Гретхен и сказал ей, что задержится в Новом Орлеане, а в Новую Иберию вернется не раньше утра четверга.

— Ты узнал что-нибудь о «люгере»? — спросила она.

— Да, его хозяин служил в СС в Париже в 1943 году, — ответил Клет. — На этом пока все. Ты там без меня справишься?

— Даже не сомневайся, — заверила Гретхен.

Но той ночью она отправилась в постель с телефоном под подушкой, ее сны скользили гримасой по ее лицу, словно яркий красный фонарь светил в глаза сквозь закрытые веки. Она внезапно проснулась, открыла дверь и выглянула наружу, не понимая, зачем она это делает. Деревья над коттеджем шелестели на ветру, как вдруг небеса прорезала молния, за которой последовал столь оглушительный раскат грома, что вода в канале задрожала как при землетрясении.

На часах было 12:14 ночи, когда телефон Гретхен завибрировал под подушкой. Она села на край кровати, открыла его и прижала к уху, зная, что только один человек мог позвонить ей в этот час.

— Реймонд? — спросила она.

— Тепло. Считай меня преемником Реймонда. Я говорю с Карузо, так ведь? — спросил незнакомый голос.

— Нет, ты говоришь с Гретхен Хоровитц.

— Я видел тебя в Ки-Уэст. Когда порешаем дела, я не против с тобой замутить.

— Я надеюсь, что ты только прикидываешься ублюдком. Потому что, если нет, у тебя будет реальная проблема. Где Реймонд?

— Плывет в Гавану.

— Ты сделал ему больно?

— Я? Я никому не делаю больно. Я просто звоню по телефону. На твоем месте я бы прекратил задавать вопросы и послушал бы.

— Что-то я не расслышала твое имя.

— Марко.

— По голосу не похож ты на Марко. Можно я буду звать тебя просто засранцем?

— Об этом мы поговорим через минуту. У нас для тебя заказ.

— Я уже сказала Реймонду, теперь говорю тебе. Я отныне занимаюсь только антикварным бизнесом.

— Ответ неверный. Ты в деле, и в деле ты останешься. У тебя три цели. Угадай, кто?

Гретхен оставила жалюзи открытыми и сквозь стекло видела листья черных дубов, мерцающих на фоне темного неба в глухих раскатах грома, доносящихся с юга. По ту сторону канала лохматая собака, обмотавшая цепь вокруг железного шеста, тщетно пыталась добраться до конуры, с каждой попыткой лишь отдаляясь от нее. Собака вымокла насквозь и дрожала от страха. Гретхен прокашлялась и сказала в трубку:

— У тебя проблемы со слухом? Я вне игры. Не надо было мне вообще с вами связываться. Но я завязала. А это значит отвали.

— На этот раз сразу трое: Клет Персел, Дэйв Робишо и его дочь, Алафер. Если хочешь, можешь и жену Робишо пришить в качестве бонуса. Можешь сделать так, чтобы все выглядело как несчастный случай, а можешь просто всех покромсать на пятаки, дело твое. Но Персел, Робишо и его дочь должны умереть.

— Кто клиент?

— Ты знаешь, что это против правил, Гретхен.

— Не звони мне больше. И никого сюда не присылай. Если пришлешь, я закопаю их, а потом и тебя.