По „шарику“ были замечания: один раз не отстрелился люк и поэтому не произошло катапультирование. После доработки испытания проходили более-менее нормально».

В катапультируемый контейнер корабля «1К» поместили кабину для животных с лотком, автоматом кормления, ассенизационным устройством и системой вентиляции, катапультные и пиротехнические средства, радиопередатчики для пеленгации, телекамеры с системой подсветки и зеркал. Очень важно было проверить телекамеру – конструкторы рассчитывали наблюдать за будущим космонавтом всё время полета. Ее создавали те же ленинградские инженеры из телевизионного НИИ-380, которые разработали комплекс «Енисей» для «Луны-3». Новая система называлась «Селигер» и включала две передающие камеры ЛИ-23 массой 3 кг каждая. Качество передачи – 100 элементов в строке, 100 строк в кадре, частота – 10 кадров в секунду. Сегодня кажется, что это немного, но для того времени вполне хватало для наблюдения за поведением подопытных животных или пилота, пристегнутого в кресле.

Поскольку на этот раз спускаемый аппарат должен был вернуться на Землю, его снабдили парашютной системой, созданной Научно-исследовательским экспериментальным институтом парашютно-десантной службы (НИЭИ ПДС) совместно с заводом № 81 Государственного комитета по авиационной технике (ГКАТ). Спускаемый аппарат выпускал свой парашют по сигналу барометрических датчиков на высоте порядка 10 км, а после снижения до высоты 7–8 км отстреливалась крышка люка и катапультировался контейнер с животными.

Еще одним новшеством стала система терморегулирования корабля, созданная в ОКБ-1: никто не хотел, чтобы новые собаки, а потом космонавт погибли от перегрева, как несчастная Лайка. За основу была принята аналогичная система «Спутника-3» («Объект Д»). Для охлаждения внутреннего объема использовался агрегат с жидкостно-воздушным радиатором. Жидкий хладагент поступал в радиатор из так называемого радиационного теплообменника, установленного на приборном отсеке и связанного с жалюзи, которые по необходимости открывались, позволяя сбросить избыточное тепло посредством излучения с поверхности теплообменника.

Наконец всё было готово, и 28 июля 1960 года на полигоне Тюратам стартовала «Р-7А». Под ее головным обтекателем находился корабль «1К» № 1 с собаками Лисичкой и Чайкой на борту. И вновь ракета показала свой непростой характер. На 24-й секунде полета из-за возникших высокочастотных колебаний взорвалась камера сгорания блока «Г». Еще через десять секунд «пакет» развалился, упав на территории полигона. Спускаемый аппарат разбился при ударе о землю, собаки погибли.

Конструктор корабля Олег Генрихович Ивановский вспоминал (цитирую по его книге «Ракеты и космос в СССР. Записки секретного конструктора», 2005):

«Старт! Какие-то секунды после подъема ракеты и… Глухие взрывы донеслись сквозь толщу бетона. Резким голосом кто-то дал команду: „Всем стоять на местах!“ Зачем она? Никто никуда и не бежал. Все застыли на своих местах. Только через несколько минут мы вышли из бункера и увидели: ракета, поднявшись, почти тут же упала, к счастью отлетев немного от стартового устройства, и не повредила его. Черные клубы дыма в нескольких местах. Что-то горело, взрывалось, дым и огонь поднимались вверх.

Сердце сжалось. Ведь во всё это вкладывалось столько сил, в подготовке этого корабля мы забывали обо всем на свете, сколько было надежд… Ведь там были…

Как только кончились взрывы, мне удалось прицепиться на „газик“, мы помчались туда, где еще клубился красно-черный дым. Это было ужасно! Корабль от удара о землю развалился на две части. Приборный отсек с двигательной установкой валялся отдельно, вся местность рядом была черно-оранжевая от разлившейся азотной кислоты. Спускаемый аппарат от удара сплющился в большой бесформенный комок… От коротких замыканий загорелось всё, что могло гореть. Очевидно, и регенерационное вещество в кабине усиленно поддержало этот процесс уничтожения. Температура была такой, что капрон парашютов превратился в слитки… Чайка… Лисичка…»

Подлинную причину колебаний так и не выяснили, списав ее на отступление от технологических норм, допущенное на Куйбышевском заводе № 1, куда переехало производство «Р-7А». Королёв тяжело переживал эту катастрофу, ведь рыжая Лисичка была его любимицей.

Страшная гибель собак подстегнула конструкторов к созданию надежной системы аварийного спасения (САС) на этапе выведения. Было решено доработать систему катапультирования, а в перспективе спроектировать герметичную плавучую капсулу для космонавта, которая целиком выстреливалась бы вместе с ним из спускаемого аппарата в случае развития аварийной ситуации на участках запуска и приземления. От капсулы в конце концов отказались из-за сложности конструкции, а вот САС была в кратчайшие сроки разработана и испытана. Инженер-конструктор Владимир Михайлович Молодцов вспоминал («История проектирования корабля „Восток“», 2001):

«Вопросами аварийного спасения космонавта в случае аварии ракеты-носителя, а это было весьма вероятным событием, т. к. процент неудачных запусков был весьма высоким, занимались Б. Г. [Борис Григорьевич] Супрун и В. А. [Валерий Александрович] Яздовский, хотя совместно с ними соавтором системы аварийного спасения (САС) фактически являлся сам С. П. [Сергей Павлович] Королёв. Регулярно посещая Супруна, он давал советы по повышению эффективности этой системы и до мельчайших подробностей знал всё о работе этой системы. И это было естественно, т. к. за жизнь космонавта отвечал лично С. П. Королёв, и этой ответственности он с себя не снимал. САС работала следующим образом:

– до 40-й секунды по команде, подаваемой по командной радиолинии, производится аварийное катапультирование космонавта с последующим покиданием кресла и приземлением на парашюте;

– с 40-й по 150-ю секунду происходит аварийное выключение двигателей ракеты-носителя и при снижении падающей ракеты до 7 км производится аварийное катапультирование космонавта и т. д.;

– со 150-й по 700-ю секунду от концевых контактов гироприборов происходит аварийное выключение двигателей ракеты-носителя и производится отделение спускаемого аппарата. Однако автоматика системы приземления регулярно включается от автономного временного механизма еще на 70-й секунде полета. По достижении 7 км спуск продолжается по штатной схеме;

– с 700-й по 750-ю секунду происходит аварийное выключение двигателей 5-й ступени и производится отделение всего корабля. При входе в плотные слои атмосферы по сигналу от термодатчиков происходит разделение корабля с последующим спуском СА [спускаемого аппарата] по штатной схеме.

Однако задача спасения космонавта на первых 15–20 секундах полета не имела удовлетворительного решения. Всё, что можно было сделать, – это развесить металлические сети в районе предполагаемого падения космонавта после его катапультирования, поскольку в этом случае парашют просто не успел бы раскрыться. Но даже если космонавт останется цел, пламя пожара всё равно могло бы его погубить. С. П. Королёв страшно переживал из-за невозможности решить задачу спасения космонавта на этих роковых секундах. Но поскольку затягивать работы над кораблем было невозможно, Сергей Павлович решил, что в данной ситуации пилотируемый запуск следует производить только после двух удачных беспилотных запусков».