Параллельно теоретическим занятиям слушатели-космонавты интенсивно «подтягивали» свою физическую форму, которая явно не соответствовала требованиям. На этом «фронте» командовал физрук Борис Владимирович Легоньков. Каждое утро, невзирая на погоду, он выгонял подопечных на получасовую зарядку, а потом использовал любое свободное время для спортивных упражнений. Алексей Леонов рассказывал:

«Все лето 1960 г. мы занимались изучением чисто теоретических дисциплин и напряженно занимались спортом. Каждый день два часа Борис Легонькое нас выжимал до предела, так что иногда хотелось на занятиях упасть и не вставать. Это были первые дни, а потом привыкли, нам два часа хватало на то, чтобы и нагрузить себя, и отвести душу игрой в баскетбол, волейбол. Всё уже было. Но общефизическое становление было удивительно тяжелое, потому что непривычное. Эти два месяца интенсивной физической подготовки, по-моему, создали физический стержень каждого из нас. Борис Легонькое был удивительный методист: из всех преподавателей кафедры физической подготовки он был и есть на первом месте по своим волевым качествам, по умению методически провести урок, сделать его интересным, насыщенным. И главное, заставить всех работать».

В начале июля 1960 года Центр подготовки космонавтов начал переезд в подмосковный Зелёный (впоследствии – Звёздный) городок. Там, в районе платформы «41-й километр» Северной железной дороги, поблизости от Щёлково, возводились корпуса, в которых планировалось разместить тренажеры, лаборатории, центрифуги, медицинский центр, астронавигационный комплекс, спортивный комплекс и прочее хозяйство. Однако в то время сотрудникам ЦПК оставалось довольствоваться лишь небольшим двухэтажным зданием, в котором разместились управление, столовая и учебные классы.

Дожидаться строительства жилых корпусов и коттеджей в Звёздном городке было слишком долго, поэтому семейным слушателям-космонавтам и руководящему составу ЦПК, не имеющему московского жилья, тем же летом выделили двухкомнатные квартиры в новенькой пятиэтажной хрущевке в поселке Чкаловский (Щёлково-10, ныне – Щёлково-3) по адресу: улица Ленина, дом 25 (ныне – улица Циолковского, дом 4). Пятерых холостяков из отряда поселили в одной трехкомнатной квартире. Переезжать начали в конце августа. Анатолий Яковлевич Карташов вспоминал (цитирую по его интервью украинской газете «Факты», опубликованному 10 марта 2004 года):

«Помню, мы получили квартиры. Их надо было обставить. А в те годы хорошую мебель, холодильник, черно-белый телевизор и прочие хорошие вещи купить без блата было невозможно. Наш замполит майор Никерясов (хороший, кстати, был замполит, умел разговаривать с людьми, заботился о личном составе) договорился с руководством базы военторга. Приехали мы туда, Никерясов ведет всю ораву мимо группы людей. „И куда эти старшие лейтенанты прутся! Я – жена подполковника, стою в очереди!“ – поджала губы расфуфыренная молодая дамочка. „Надо было за старлея замуж выходить!“ – весело обернулся к подполковничихе Гагарин, и мы пошли дальше».

Разнообразием семьи слушателей не баловали: все получили одинаковые чешские гарнитуры «Жилая комната» и холодильники «ЗИЛ-Москва». Контейнеры с личными вещами, которые прибывали из разных воинских частей, разгружали вместе – весело, дружно, чувствуя себя счастливыми. Гагарины переехали с Ленинского проспекта в «дом космонавтов» в начале октября: им дали двухкомнатную квартиру в четвертом подъезде на пятом этаже; после космического полета Юрия Гагарина их переселили на этаж ниже – в расширенную трехкомнатную квартиру № 57, в которой они жили до 13 апреля 1966 года.

Помимо теоретических занятий и спортивных упражнений, слушатели продолжали готовиться к космосу, проходя всё более серьезные испытания. Одним из таких испытаний была сурдокамера (от латинского «сурдос» – «глухой»). Она была смонтирована в здании на Петровско-Разумовской аллее (рядом со станцией метро «Динамо»), принадлежащем Медицинской службе Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского.

Типичная сурдокамера имеет искусственное освещение, в ней царит глубокая тишина, зрительная связь с внешним миром отсутствует. Хотя подобных условий не бывает на космических кораблях, сурдокамера позволяет проверить выносливость к сенсорному голоду и устойчивость к клаустрофобии; в сурдокамере человек развивает самоконтроль – учится рассчитывать свое время, засыпать и пробуждаться в точно заданный срок.

Слушатели-космонавты по очереди отправлялись в сурдокамеру, оставаясь там под присмотром врачей на десять суток. Разумеется, они не сидели без дела, а по специальной программе выполняли разнообразные упражнения. Связь с ними устанавливалась при помощи сигнальных ламп. Испытуемый получал психологические задания, выполнение которых очень строго регистрировалось. В ходе исследования составлялось достаточно ясное и полное представление о нервно-психическом состоянии будущего космонавта, что позволяло заранее представить, как испытуемый будет вести себя в необычной обстановке, которая может неожиданно возникнуть в условиях реального космического полета.

Специальные приборы, установленные в сурдокамере, давали возможность записывать физиологические функции организма: электрические потенциалы мозга, мышц, кожно-гальванические реакции, частоту дыхания, электрокардиограмму. Для наблюдения за будущим космонавтом использовались специальные телевизионные и киносъемочные камеры. Кроме того, обслуживающий персонал и научные работники могли видеть испытуемого через специальные смотровые люки.

В процессе тренировки в сурдокамере у будущего космонавта вырабатывалась способность плодотворно работать и не прерывать свою деятельность даже при помехах. В качестве помех использовались музыкальные ритмы, внезапные слуховые раздражения (сирена, джаз, трещотки), световые воздействия (яркие вспышки). Помимо этого, проходила проверку способность слушателя к длительному пребыванию в состоянии так называемой «ждущей схемы» – в напряженном ожидании нового приказа к действию.

Нередко при испытаниях использовалась черно-красная таблица Шульца. Она состоит из 49 квадратов: 25 – с черными цифрами (от 1 до 25) и 24 – с красными цифрами (от 1 до 24). Причем цифры распределены беспорядочно. Будущий космонавт должен был назвать две цифры (черную и красную) с таким расчетом, чтобы сумма их всегда равнялась 25, при этом черные цифры требовалось называть в возрастающем порядке, а красные, наоборот, в убывающем. Этот психологический тест применялся со звуковыми или световыми помехами, например, ту же самую таблицу читал вслух другой человек или сам космонавт, голос которого заранее записывался на пленку, но не в такт или не в том темпе.

Валерий Быковский, первым прошедший испытание одиночеством в сурдокамере сразу после ее ввода в строй 6 апреля 1960 года, успокаивал сослуживцев: «Ничего особенного». Но Павел Попович потом признался: «Нелегко». Андриян Николаев вспоминал: «Хотелось услышать хотя бы тонюсенький птичий писк, увидеть что-нибудь живое. И вдруг меня словно кто-то в спину толкнул. Поворачиваюсь – и в малюсеньком обзорном кружочке вижу глаз. Живой человеческий глаз. Он сразу исчез, но я его запомнил: от табачного цвета глаза до каждого волоска рыжеватых ресниц…» Нечто подобное испытал Борис Волынов: «Живое слово, только одно слово – что бы я отдал тогда за него!»