как на Великом хуралтае 1218 года взаимный антагонизм двух старших сыновей, Зучи и Цагадая, обострился и Чингисхан понял, что они не годятся «для трона, для управления государством и войском», ему предстояло выбрать своего преемника из двух других (младших) сыновей — Угэдэя[1052] и Тулуя[1053].

«Временами, — как писал Рашид ад-дин, — он помышлял об Угэдэе, а иногда подумывал о младшем сыне Тулуе, потому что у монголов издревле обычай и правило таковы, чтобы коренным юртом и домом отца ведал младший сын»[1054].

В конце концов предпочтение было отдано Угэдэю, что и засвидетельствовал автор «Сокровенного сказания монголов»[1055], а впоследствии и Рашид ад-дин: «Дело престола и царства — дело трудное, пусть им ведает Угэдэй, а всем, что составляет (коренной, родовой. — А. М.) юрт, дом, имущество, казну и войско, которые я собрал, — пусть ведает Тулуй»[1056].

В этой связи монгольский правовед Н. Ням-Осор предположил, что Чингисхан, не встав на сторону ни одного из старших сыновей и предпочтя им сына Угэдэя, руководствовался своей собственной ясой о недопустимости вмешательства в конфликт и поддержки одной из конфликтующих сторон[1057].

Существует и еще одно предположение о том, что Чингисхан сам срежиссировал конфликт, произошедший на Великом хуралтае 1218 года между его старшими сыновьями, дабы добиться от них выдвижения и поддержки кандидатуры Угэдэя на ханский престол. Косвенные подтверждения этого мы находим у А. М. Джувейни и Рашид ад-дина: «И предположениями и намеками он (Чингисхан. — А. М.) рисовал эту картину в сердцах других своих сыновей, и постепенно заронил эти семена в самой глубине их души»[1058]; «и всегда, когда он по этому поводу советовался с сыновьями, все они, видя, что мнение отца таково, с ним соглашались и это одобряли»[1059].

Как явствует из известий тех же авторов, окончательное решение «о вхождении Угэдэя на трон ханства» Чингисханом было принято на тайном совещании с сыновьями во время его последнего похода на Тангудское царство в 1227 году. А на Великом хуралтае 1218 года Чингисхан в назидание двум старшим сыновьям прорек: «А вы, Зучи и Цагадай, будьте верны слову, блюдите дружество свое. Не приведи Всевышний Тэнгри стать всем вам притчей во языцех, посмешищем у подданных своих! Должно быть, ведома вам, сыновья мои, судьба Алтана и Хучара: они однажды так же поклялись, но слов заветных так и не сдержали. Я нынче ж поделю меж вами всех подданных Алтана и Хучара. Пусть будут вам они напоминаньем об их судьбе и в жизни вашей предостереженьем!»[1060]

Тогда же Чингисхан соизволил выслушать Угэдэя по поводу своего решения. Угэдэй на это молвил владыке: «О, хан-отец, ты соизволил выслушать меня. Но, право, что сказать тебе, не знаю. Могу ли я сказать, что мне невмочь однажды стать преемником твоим?! Но, коли воля есть твоя, явлю усердие в делах державных. Не дай, однако, Всевышний Тэнгри, таких наследников мне породить, которыми бы погнушалась и корова, хотя бы трижды обернули их травой, которыми бы пренебрег и пес дворовый, хотя бы трижды салом обложили их. И как бы нам не угодить в полевку, метя в лося. И это все, что я хотел сказать».

Выслушав Угэдэя, Чингисхан молвил: «Мне любы Угэдэевы слова…» И одобрив слова Угэдэя, владыка повелел при этом: «Да будет же один из сыновей Хасара наследником его! Да унаследует потомок Алчидая его наследство! Да станет Отчигиновым преемником один из сыновей его! И да придет на смену Бэлгутэю его же семя! Один из вас, сынов моих, да унаследует престол мой! Да будут оставаться неизменны, и нерушимы, и неоспоримы все мои веленья! И коль у Угэдэя наследники родятся, которыми бы погнушалась и корова, хотя бы трижды обернули их травой, которыми бы пренебрег и пес дворовый, хотя бы трижды салом обложили их, ужель среди моих потомков достойного не будет сына?!»[1061]

Последнее повеление Чингисхана касалось законодательно вводимого им наследственно-династийного (родового) принципа престолонаследия. Таким образом, «единственным правовым основанием для получения сана (Великого. — А. М.) хана (отныне — А. М.) служила принадлежность претендента к «золотому роду» (Чингисхана. — А. М.)…»[1062] А главным условием возведения на великоханский престол члена «золотого рода», согласно «Книге Великой Ясы», являлось утверждение предложенной кандидатуры «князьями, ханами, вельможами и другими монгольскими знатными людьми на общем совете (Великом хуралтае — А. М.)».

Чингисхан и его четыре сына. Иллюстрация к «Сборнику летописей» Рашид ад-дина. Индийская художественная школа. Эпоха Великих моголов, XVI в.

Таким образом, Чингисхан повысил статус и значимость Великого хуралтая; отныне никто не имел юридического и морального права быть провозглашенным Великим ханом без утверждения его кандидатуры на Великом хуралтае. Этому указу Чингисхана его потомки безоговорочно следовали при возведении на престол Великого хана Угэдэя, Гуюга и Мунха[1063]. Подтверждением тому является свидетельство Плано Карпини: «…он (Чингисхан. — А. М.) издал многочисленные законы и постановления, которые татары (монголы. — А. М.) нерушимо соблюдают…

Одно постановление такое, что всякого, кто, превозносясь в гордости, пожелает быть императором собственною властью без избрания князей, должно убивать без малейшего сожаления.

Отсюда до избрания настоящего Гуюг-хана[1064] из-за этого был убит один из князей, внук Чингисхана, ибо он хотел царствовать без избрания[1065]»[1066].

Резюмируя свидетельства современников Чингисхана по вопросу престолонаследия, Б. Я. Владимирцов писал: «Чингис до конца дней смотрел на государство как на вотчину, принадлежащую его роду… и хотел оставить свое достояние преемникам, устроенным и организованным… Принципу совместного господства рода («золотого рода» Чингисхана. — А. М.) нисколько не противоречил принцип единоличной власти главы империи — монгольского кагана, потому что каган является прежде всего главою ханского рода, самим Небом (Всевышним Тэнгри. — А. М.) и всеми родичами, избранным на это высокое место…

В избрании (своего преемника. — А. М.) проявилась обычная проницательность монгольского императора и его знание людей. Из четырех сыновей Чингиса, рожденных от его старшей жены Бортэ, — Зучи, Цагадая, Угэдэя и Тулуя, никто не унаследовал гениальных способностей отца, ни его железной воли, необходимой для главы такой империи, как монгольская. Поэтому Чингис и остановился на Угэдэе, который отличался великодушным и гуманным характером, умевшем привлекать сердца всех своим обращением, но в то же время обладавшим достаточной твердостью воли, чтобы не подчиняться чужим влияниям и интригам и проявлять в необходимых случаях строгость…

Озабоченный избранием главы созданной им империи в будущем Чингисхан оставил наставление, (ставшее ясой-законом. — А. М.), чтобы заблаговременно избирать и утверждать (на Великом хуралтае. — А. М.) наследника… который достоин и которому можно вверить управление»[1067].

Тогда