98 Хабермас в своей книге (Habermas. Op. cit. 1996) хочет сделать понятие нормы посредником между фактами и ценностями. Как и во многих других случаях, у этого решения есть недостаток, который заключается в том, что он сохраняет все пороки традиционных концепций, находя остроумные способы их исправить. Чтобы открыть подходящую для политической экологии «процедурную рациональность» (см. пятую главу), мы не можем принять понятие нормы и должны копать глубже, чтобы упразднить столь дорогое Хабермасу отличие между инструментальным разумом, занятым средствами, и коммуникативным действием, ответственным за цели.

99 См., например, полезные наработки в области генетического дискурса у Фокс-Келлер: Fox-Keller Evelyne. Le rôle des métaphores dans les progrès de la biologie. 1999.

100 Именно по этой причине различие между Наукой• и науками•, введенное нами в первой главе, не имеет ничего общего с надеждой избавить науки от всякой связи с идеологией. Наука «чистая и автономная» еще дальше от реальных научных практик, чем Наука, оскверненная идеологией.

101 Во Франции именно Башляр энергичнее всего боролся за очищение науки при помощи вечно повторяющихся «эпистемологических разрывов», ведя войну любыми средствами против «эпистемологических препятствий», которые постоянно производит здравый смысл словно от нечего делать. Стоит также обратить внимание на огромную работу, проделанную Кангилемом для того, чтобы очистить науку от идеологических пристрастий (Canguilhem Georges. Idéologie et rationalité dans l'histoire des sciences de la vie. 1977). Об этом сегодня предпочитают не вспоминать, но, начиная с Альтюссера, предпринимались попытки очистить от идеологии Науку Маркса… В русле этой традиции рациональность выражается в непрерывной аскезе, которая вырывает ее из окружающей среды. В это трудно поверить, но кто-то рассчитывал вновь построить республику, прибегая к подобной эпистемологии войны.

102 Об этом произведении искусства см. впечатляющее исследование Артура Уолдрона: Waldron Arthur. The Great Wall of China: From History to Myth. 1990.

103 Напомним, что для нас пропозиция• – не лингвистический термин, а способ обозначения артикуляции, при помощи которой слова помещают в себя мир. Река, черная дыра, профсоюз рыбаков-спиннингистов, точно так же как экосистема или редкая птица, являются пропозициями. Чтобы напомнить о реализме пропозиций, я часто заменяю его на куда более двусмысленный термин «существо» [entité].

104 В настоящий момент мы используем термин «учреждение»• в самом обыденном смысле. Уточнения будут внесены позднее. Я напоминаю, рискуя быть надоедливым, что для практики наук (и тем самым для социологии наук) термин «учреждение» употребляется не в негативном, а в позитивном смысле; чем больше науки институционализированы, тем больше в них реальности и истины. В дальнейшем мы убедимся, что термины «учреждение» и «сущность» являются синонимами. О соотношении субстанции и учреждения см. пятую главу Latour. Op. cit. 1999b.

105 Референдум, организованный швейцарцами в июне 1998 года, в этом смысле крайне поучителен. Поскольку генетически модифицированные организмы должны появиться на полях, земледельцы становятся активными участниками дискуссии и претендуют на то, чтобы внести путаницу в обсуждение, которое ведут «белые халаты» с их обоснованными аргументами. Однако это умножение голосов в ходе кампании (которую в итоге выиграли промышленники и подавляющее большинство ученых) не ограничивалось людьми в «классическом» смысле слова. Они достаточно быстро принялись заново наделять даром речи нелюдéй (гены, экспериментальные поля, чашки Петри), причем на смену их идиллическому единодушию быстро пришла какофония экспертов, подвергнутых процедуре публичной экспертизы. У какофонии и какосмоса один и тот же префикс.

106 «Надежный свидетель»• – еще одно выражение Стенгерс, которое должно напомнить читателю, что речь не обязательно идет о людях, а также и не о том, чтобы четко выразить свое мнение. Как мы увидим в следующей главе, поиск надежных свидетелей – весьма рискованное предприятие и не особо удачное выражение «консультация»• ему не вполне соответствует. Добавляя к нему понятие весомости, мы рассчитываем исправить этот недостаток при условии, что мы не забыли о выводах второй главы о затруднениях речи. Демократия, возможно, является логоцентрической, но в логосе говорит буквально все: урчание в животе, тишина, недержание речи, равно как и заикание Демосфена, великого ритора.

107 О роли тех, кто «поднимает тревогу», см.: Chateauraynaud et al. Op. cit. 1999, а также важную книгу Шейлы Ясанофф: Jasanoff Sheila. Science at the Bar: Law, Science and Technology in America. 1995.

108 Как мы увидим в следующем разделе, и особенно в пятой главе, на этот вопрос не существует вытекающего из опыта ответа, который может заменить мораль только после введения понятия коллективного опыта•.

109 Ульрих Бек существенно продвинулся в своем исследовании политики рисков и в изобретении новой разновидности двухпалатной системы. Он напрямую связывает опыт лаборатории и коллектива: «Сегодня существует две разновидности наук, чьи пути расходятся в условиях цивилизации, подвергающейся опасности: старая лабораторная наука, которая по-прежнему процветает, открывая мир математики и техники, не имея при этом опыта, и новая публичная форма дискурсивных практик, которая за счет опыта и в виде научного спора делает более очевидным отношение цели и средств, правил и методов» (Beck. Op. cit. 1997. P. 123). Выход он видит в изобретении двух палат: «Нам потребуется два помещения или форума, что-то вроде Верховного и Технологического судов, которые обеспечат разделение власти между техническим развитием и его осуществлением» (p. 123). И это решение, как, впрочем, и мое, не должно считаться антинаучным: «Вопреки распространенному предрассудку, сомнение снова делает возможной науку, знания, критический подход и мораль, но все это уменьшается в размерах, становится менее определенным, более личным и эмоционально окрашенным, способным на еще большее понимание, а также более любознательным, восприимчивым к противоречиям и несоответствиям, потому что зависит от толерантности, которую мы обретаем вместе с окончательной уверенностью, а уж она-то точно нас подведет» (p. 126).

110 Таким образом мы отдаем должное требованиям Эрмита, направленным на создание «теории решения в неопределенной ситуации» (Hermitte. Op. cit. 1996. P. 307).

111 Уже существует целая антропология формализма, которая принципиально меняет возможности теории объяснять саму себя. См.: Rotman Brian. Ad Infinitum: The Ghost in Turing's Machine: Taking God Out of Mathematics and Putting the Body Back In. 1993; Rosental Claude. Op. cit. 1996; Galison. Op. cit. 1997; MacKenzie Don. Knowing Machines: Essays on Technical Change. 1996.

112 Дело о зараженной крови, а также дискуссии о генномодифицированных организмах позволяют нам описать промежуточные этапы между локальной неопределенностью и глобальной определенностью. Об этом понятии относительного существования см. пятую главу Latour. Op. cit. 1999. В этом смысле большую пользу нам принесет социология влияния и подражания, основанная Тардом (Tarde. Op. cit. 1999).