44 Не стоит поспешно заявлять, что социальному будет не хватать трансценденции, как голубю, помещенному в вакуумный насос, – кислорода. В дальнейшем мы откроем особую разновидность трансценденции, свойственную демосу, но не раньше пятой главы. В ожидании этого открытия достаточно будет напомнить, что имманентность коллектива – всего лишь одно из воплощений мифа о Пещере.

45 Если бы социология была способна вывести свое понятие социального из тардовской «Монадологии и социологии» (Tarde Gabriel. Monadologie et sociologie. 1999 [1895]. Рус. пер.: Тард Г. Монадология и социология / Пер. А. В. Шестакова. Пермь: Гиле Пресс, 2016) в той же степени, что из Дюркгейма, то представление о социальном как об ассоциации никогда не предавалось бы забвению и она могла бы не моргнув глазом пересечь искусственную границу между природой и обществом. В любом случае это придало бы мне больше смелости, чем в тот период, когда я в «Войне и мире микробов» (Latour Bruno. Pasteur: Guerre et paix des microbes, suivi de Irréductions. [1984]) определял социологию как науку об ассоциациях.

46 В заключении указываются функции социальных наук, не связанные с критическими разоблачениями.

47 В номере журнала «Терра Нова» (Terra Nova. Vol. 1, № 1) рассказ об одной из фальшивок, с помощью которых был полностью придуман антропологический документ об индейском вожде Сиэтла и уважении к Матери-Земле («Will the real Chief Seattle please Speak Up?». 1998. P. 68–82). Этот must (обязательный [к приобретению] (англ.). – Примеч. пер.) глубинной экологии был всего лишь выдумкой хищного янки!

48 В недавнем учреждении в Коллеж де Франс кафедры по антропологии природы я вижу поворотный момент, так как эта дисциплина до сих пор занималась вопросами культуры.

49 Descola Philippe et Palsson Gíslí. Nature and Society: Anthropological Perspectives. 1996: «Консервационистские движения совершенно не задаются вопросом об основаниях западной космологии, а, напротив, склонны сохранять типичный для идеологии модерна дуализм» (с. 97). Если есть что-то более удивительное, чем практически полное отсутствие в работах по философии экологии ссылок на социологию или на социальную историю наук, то это еще более вопиющее отсутствие в них сравнительной антропологии.

50 В этом для меня заключается важность работы Филиппа Дескола «Домашняя природа. Символизм и праксис в экологии Ашуар» (Descola Philippe. La nature domestique. Symbolisme et praxis dans I'ecologie des Achuar. [1986]), и в особенности его уже упомянутой книги (Descola. Op. cit. 1996). Именно натурализмом должна в первую очередь заниматься «монистская» антропология: «Вывод кажется вполне очевидным: уберите идею природы, и вся философская система Запада тут же развалится. Но этот интеллектуальный катаклизм совершенно не обязательно оставит нас лицом к лицу с великой пустотой Бытия, которую не уставал разоблачать Хайдеггер: она лишь изменит нашу космологию, сделав ее менее экзотической с точки зрения многочисленных культур, пытающихся усвоить ценности, которые они считают ценностями модерна» (p. 98). Как мы увидим в пятой главе, совершенно не очевидно, что антропология, будь она сравнительной или монистской, окажется на высоте новых политических задач, требующих весьма неоднозначного собирания указанных культур.

51 Мы увидим в последнем разделе пятой главы, как заново разыграть нехитрые сценки «первых контактов».

52 О подобном изобретении «другого» при помощи двойной политики Науки см.: Latour. Op. cit. 1991. Разделение на «них» и «нас» следует из абсолютного различия, помещенного между фактами и ценностями, потому что «они» их не различают, смешивая свойственный их обществу социальный порядок с порядком природы, тогда как «мы» в состоянии это сделать. Первое разделение является обычным переносом второго. Поэтому несхожесть меняется вместе с концепцией «Науки».

53 Я политизирую уайтхедовскую критику разделения первичных и вторичных качеств, а также той странной роли, которая отводится человеческому духу: «Теория психических дополнений будет рассматривать зелень (побега растения) как психическое дополнение, произведенное воспринимающим духом, и оставит природе только молекулы и радиоактивную энергию, которые воздействуют на этот дух и порождают эту перцепцию» (Whitehead Alfred-North. Le Concept de la nature. 1998 [1920]. p. 54). У Несса (Naess. Op. cit. 1988.) можно найти аналогичную критику разделения на первичные и вторичные качества, отсылающую к Уайтхеду и Джеймсу.

54 Смотри огромную аналитическую работу о связи вопросов феминизма и science studies, проделанную Эвелин Фокс-Келлер (Fox-Keller Evelyn. Reflections on Gender. 1986), а также недавнюю работу Лонды Шибингер (Schiebinger Londa. Nature's Body: Gender in the Making of Modern Science. 1995).

55 Работы Донны Харауэй интересны, главным образом, потому, что ей удалось собрать воедино два варианта феминизма и политической экологии, но не в упрощенном виде, как у Кэролин Мерчант (Merchant Carolyn. The Death of Nature: Women, Ecology, and the Scientific Revolution. [1980]; Merchant Carolyn. Radical Ecology: The Search for a Livable World. [1992]), а сосредоточившись в обоих случаях на вопросе науки и ее неопределенности. См.: Haraway Donna J. Primate Visions: Gender, Race, and Nature in the World of Modern Science. 1989; Haraway Donna J. Simians, Cyborgs, and Women: The Reinvention of Nature. 1991. Яркую иллюстрацию дискуссии, в которую вовлечены одновременно феминизм, science studies и социобиология, можно найти в книге Ширли Страм и Линды Федиган (Strum Shirley et Fedigan Linda. Primate Encounters. [2000]).

56 Я заново использую здесь прекрасное выражение Уайтхеда о бифуркации природы: «Против чего я всегда возражаю, так это против бифуркации природы и превращения ее в две системы реальности, которые хотя и являются реальными, реальны в двух различных смыслах. Одной их этих реальностей будут сущности вроде электронов, изучаемые теоретической физикой. Это будет доступная знанию реальность; хотя, согласно этой теории, она никогда не будет познана. Поскольку познана может быть только иная разновидность реальности, которая возникает при содействии духа. Поэтому у нас будет две природы, одна из которых будет всего лишь догадкой, а вторая – всего лишь сном (Whitehead. Op. cit. 1998 [1920]. p. 54.) Тем не менее Уайтхед тщательно сохраняет понятие природы, от которого я предпочитаю отказаться по причинам, связанным с политической философией, никогда его не интересовавшей.

57 Именно к этому патетическому выбору хочет подвести нас Ферри и те, кто вступает с ним в полемику. Противоположная точка зрения изложена в важном для меня исследовании Шари Кюссана о субъективностях в больницах (Cussins Charis. «Les cycles de la conception: les techniques de normalisation dans un centre de traitement de la stérilité». [1995]); а также в работе Эмили Гомар об исследовании этой темы при помощи наркотиков (Gomart Emilie. Surprised by Methadone. [1999]).