На оставшихся в лагерях польских военнопленных агентурой собиралась «оперативная информация» и выявлялись лица, представляющие оперативный интерес и подозреваемые в связях с германской разведкой и сионистскими организациями.

Настроения пленных отслеживали и путем перлюстрации переписки. Согласно Временной инструкции о порядке содержания военнопленных в лагерях НКВД от 28 сентября 1939 года, каждому польскому военнопленному предоставлялось право отправлять и получать по одному письму в месяц. Вся входящая и исходящая корреспонденция в обязательном порядке проходила строгую цензуру Письма, в которых содержалась информация о местоположении лагеря, а также любые сведения, могущие нанести ущерб репутации СССР, подлежали конфискации.

В специальной инструкции сотрудникам цензорских отделов НКВД с целью обнаружения тайнописи предписывалось обрабатывать все почтовые сообщения химическими реактивами.

После заключения между СССР и эмигрантским польским правительством в Лондоне соглашения о формировании на советской территории польской армии Владислава Андерса сотрудники НКВД стали проводить работу по подготовке агентурной сети для этой армии. Так к моменту расформирования Грязовецкого лагеря оперативникам из числа военнопленных удалось завербовать 107 агентов и осведомителей, которые в сентябре 1941 года вместе с остальным контингентом были направлены в места дислокации польских военных частей. Опыт, полученный при «обслуживании» польских военнопленных, пригодился при проведении агентурно-оперативной работы с пленными германской армии.

Данные о числе германских военнопленных в СССР, приводимые в различных источниках, существенно отличаются. По докладу начальника Генерального штаба генерала армии А. И. Антонова правительству СССР, общее число пленных, взятых Красной Армиейв 1941—1945 годах, составило 3777,85 тыс., а с учетом взятых в плен по капитуляции (1284 тыс.) — 5061,85 тыс..

В отчетах Управления по делам военнопленных и интернированных показано, что в лагеря было принято 3486,85 тыс. военнопленных, взятых на Западном театре военных действий.

Разница в 1575 тыс. человек объясняется тем, что часть пленных освобождали непосредственно на фронте. По разным данным, таким образом было освобождено от 615,1 до 680 тыс. человек. Считается, что от 895 до 960 тыс. пленных не дошли до лагерей и погибли на этапе эвакуации. По данным Управления по делам военнопленных и интернированных от 12 октября 1959 года, в плену скончалось более 450 тыс., из них свыше 93 тыс. — в транзитных лагерях и почти 357 тыс. — в лагерях ГУПВИ НКВД.

По немецким данным, в советский плен попало 3,2 млн. немецких солдат, офицеров и генералов, из них 1185 тыс. (37,5%) умерли в плену.

Пленные солдаты и офицеры содержались отдельно. К началу 1944 года в СССР было пять офицерских лагерей. Кроме того, в городе Красногорске находился Особый оперативно-пересыльный лагерь для военнопленных офицеров № 27 для высшего командного состава вражеских армий. Этот лагерь подчинялся непосредственно НКВД СССР. Почти за 9 лет через него прошло около 50 тысяч высокопоставленных пленных из гитлеровской и японской армий. В Красногорском лагере содержался фельдмаршал Паулюс и другие известные гитлеровские военачальники, попавшие в плен под Сталинградом: генералы Шмидт, Пфайффер, Корфес и другие. (Всего в советском плену побывало 376 немецких генералов, из которых 277 вернулись на родину, а 99 умерли — из них 18 были повешены как военные преступники.)

В Красногорском лагере в июле 1943 года был образован Национальный комитет «Свободная Германия» — антифашистская организация, в состав которой вошли немецкие военнопленные и политэмигранты. Был создан также Союз немецких офицеров (СНО) под председательством генерала Вальтера фон Зайдлица. На базе лагеря работала Центральная антифашистская школа. Ее окончило более 6 тысяч человек, пять тысяч из которых составляли немцы. Кроме них, в школе учились венгерские, итальянские, румынские военнопленные, а также представители других национальностей. Выпускников школы направляли в другие лагеря для ведения пропаганды или на фронт, где из окопов они призывали сдаваться в плен.

Первыми из высших офицеров вермахта в СНО вступили командиры трех пехотных дивизий генерал-майоры Мартин Латтманн и Отто Корфес и генерал-лейтенант Александр фон Даниэльс. 17 генералов во главе с Паулюсом крайне негативно отреагировали на их решение и выступили с заявлением: «Они хотят выступить с воззванием к германскому народу и к германской армии, требуя смещения немецкого руководства и гитлеровского правительства. То, что делают офицеры и генералы, принадлежащие к “Союзу”, является государственной изменой. Мы глубоко сожалеем, что они пошли по этому пути. Мы их больше не считаем своими товарищами, и мы решительно отказываемся от них».

Несмотря на такое заявление, Москва не оставляла попыток подключить Паулюса к антифашистской работе. Паулюс был помещен на специальную дачу в Дуброво под Москвой, где подвергся психологической обработке. «Обработка» генерала проводилась по особой программе, разработанной Кругловым и утвержденной Берией. Спустя год Паулюс заявил о вступлении в антигитлеровскую коалицию.

Для получения оперативно-разведывательной информации в лагерях активно использовались агенты, завербованные из числа пленных. Допрашивая поступающих пленных, оперативники отбирали кандидатов на вербовку. Вербовке предшествовали беседы кандидата в осведомители с оперативным работником, получение на него компрометирующих материалов и выполнение им отдельных поручений лагерного начальства. Обязательным условием вербовки являлась подписка о сотрудничестве с органами НКВД, которая писалась агентом собственноручно на его родном языке.

Наиболее ценными считались агенты, завербованные из числа пленных, оппозиционных лагерным властям. Как показывала практика, вербовка антифашистов не приносила успеха, так как они не пользовались авторитетом среди пленных и не имели доступа к лагерному подполью. Категорически запрещалось использовать в качестве внутрилагерных агентов сотрудников разведывательных органов противника. Показания агентов перепроверялись. Проводилась работа по выявлению дезинформаторов и двурушников среди агентов. Расшифровавшиеся осведомители немедленно переводились в другие лагеря.

В каждом лагере создавалась сеть явочных пунктов. Для приема агентуры использовались приемная начальника лагеря, библиотека, клуб, лазарет, амбулатория, склады, мастерские и другие пункты, куда осведомители могли свободно приходить, не вызывая подозрений у своих товарищей.

С осени 1943 года НКВД был взят курс на подготовку агентов из числа военнопленных с целью их использования в послевоенное время.

7 октября 1943 года вышла директива НКВД № 489, предписывающая проводить дифференцированную работу с внутрилагерной и перспективной агентурой. Агенты, предназначенные для послевоенной работы, вербовались из числа военнопленных, которые до войны занимали высокое социальное положение в своих странах.

При вербовке перспективных агентов изучался не только сам кандидат на вербовку, но и лица, с которыми он находился в близких отношениях, а также круг знакомых этих лиц, их политическое и деловое окружение. Особое внимание уделялось зашифровке таких агентов. Так, в лагере № 150 в качестве агента на послевоенный период готовился бывший майор вермахта.