В фрейдистские дебри забираться ей не хотелось, но, может быть, сыграло свою роль то, что отец оставил их с матерью и младшим братом, когда самой Кристине только исполнилось восемь, и она потеряла ежедневное подтверждение отцовской любви, хоть и обрела двух сводных сестер. Надо сказать, неравноценная замена, и по папе она сильно скучала. Не получилось у него сохранить и новую семью, он расстался со второй женой и сейчас жил с двадцатипятилетней молчуньей, хоть и симпатичной. Кристина пыталась ее возненавидеть, но не получилось, ибо та была к ней всегда добра и не старалась демонстрировать, что занимает в жизни своего спутника более значимое место, чем дочь. Как первенца, папа всегда выделял Кристину среди остальных детей, и она этим пользовалась, впрочем, наглея не очень сильно. Отец занимался строительством, в основном им возводились коттеджи «под ключ» на Новой Риге, что позволяло содержать теперь уже три семьи, но каких-то особых миллиардов не имел, так, может, пару-тройку свободных миллионов. Поселился он там же, и Кристина могла приехать к нему в любое время — папа никогда не возражал.

Она в первый раз по-настоящему влюбилась в шестнадцать лет и считала, что это — «на всю жизнь», но потом она влюбилась и в семнадцать, и в восемнадцать. Когда же ей исполнилось двадцать, она почувствовала, что стремительно повзрослела и встретила, как ей тогда казалось, нужного ей мужчину. Спокойный, рассудительный и вежливый Игорь имел лишь один недостаток — лысину, но если вспомнить брутальных Джейсона Стетхэма, Брюса Уиллиса и Гошу Куценко, на нее можно было не обращать внимания. Новые эмоции нахлынули на нее волной, и в течение какого-то месяца она поняла, что это и есть тот самый единственный. Ни ревнивых капризов, ни попыток подстроить ее под себя, ни желания «научить жизни» — всего того, что могло ее оттолкнуть, не бывало. Наверное, это и называлось умением обращаться с женщинами. Подарки не переходили грань, после которой надо было чувствовать себя по гроб ему обязанной, все было вовремя и к месту, секс получался нежным и обстоятельным, никаких лесных приключений, в общем, ей все нравилось.

Летом Игорь пригласил ее после сессии отправиться на Кипр. Что тут скажешь? Волшебно. Кроме турецких и крымских, иных пляжей Кристина еще не видела и поездку ожидала в радостном нетерпении. Мама все вздыхала и спрашивала: «А как же Толя?» — но объяснять ей всякий раз то, что если она увидела свою дочь полураздетой в объятиях однокурсника, это еще не значит, что та собирается выйти замуж за юного студента, было тяжело.

С полным чемоданом нарядов она направилась навстречу жаркому солнцу, морскому воздуху и свежим ощущениям.

Однако, наряды не понадобились. Нормальный мужчина, видя девушку с такой шикарной фигурой, днем — только в купальнике, а ночью — так и вовсе без ничего, должен стонать от счастья, ее же спутник стонал от похмелья.

Странности начались еще перед вылетом. В ирландском баре в зале отлета лысый Игорь бодро шмякнул двойного виски и запил его несколькими глотками черного «Гиннеса». Когда взгляды любовников встретились, Кристина готова была поклясться, что он только что узрел чудо, услышал Откровение, познал Истину — так сияли его глаза, таким одухотворенным стало лицо. Тогда — святая простота — она не понимала, что это значит. Будь у нее больше опыта, догадалась бы, почему ее новый друг раньше в ресторанах заказывал только безалкогольное пиво и пил его в огромных дозах — он находился «в завязке» и этим напитком трогал ностальгические струны непреходящей тоски. Теперь же у него был «отдых», и он «отрывался». Сначала она только порадовалась, что он стал вдруг оживленнее, беспрерывно шутил, хотя и не сказать, что всегда удачно, гладил ей волосы и целовал в ушко. Но потом…

В самолете дело продолжилось виски, а Кристину он все пытался напоить шампанским.

В отеле мужчина устроил скандал по поводу пре — доставленного номера. Недолго расстраиваясь, Игорь завис в местном баре, дегустируя скотч, бурбон и виски.

В новом номере, ничем не отличающемся от предыдущего, Игорь завалил ее в постель, но после неудачной попытки быстро уснул.

«Ну, — подумала она, — человек устал после перелета, наверное, по-другому нельзя».

Она приняла душ, причесалась, надела легкое чудесное платьице с открытой спиной и пошла на пляж. Искупалась и в море, и в бассейне, выяснила, где делают массаж, где находится баня и зал фитнеса, где проходят завтрак, ужин и танцы. Два или три раза ее пытались «клеить» татуированные англичане, которых здесь тусовалось явно больше нужного, она, смеясь, отвечала, что здесь «не одна» — английский она знала не просто хорошо, а превосходно, посему все объяснила вполне доходчиво. Когда в своих исследованиях по прибрежной полосе она забралась в чудесную лаймовую рощицу, вдруг раздался звонок мобильного — Игорь ее искал. Как оказался в номере и почему проснулся один, он не помнил, но в голосе прозвучало столько тревоги за нее и, как ей наивно показалось, сожаления о случившемся, что она тут же его простила, а в отель возвращалась чуть ли не бегом.

Друг казался бодрым и выспавшимся, но на самом деле разведка боем мини — бара была уже произведена. Игорь объяснил, что на Кипре принято ужинать в городских ресторанах, еда в отелях «никакая», и потому «соответственным образом одевайся, у нас будет праздник имени первого дня отпуска».

В первое такси на выходе из отеля он садиться от — казался.

— Слушай, — оправдывался он перед Кристиной, показывая на владельца автотранспорта, — да от этого чурки воняет! Пойдем в другое!

Второй водитель в машину их не пустил — вежливо заметив, что у них тут очередь, и тот, от услуг которого они отказались, имеет приоритетное право на посадку пассажиров, и пока он не уедет, надо ждать.

— Ну и пошли вы все на х… — сказал Игорь и потащил ее к дороге, размахивая рукой, по российской привычке пытаясь таким способом остановить машину.

Слово «чурка» Кристину оскорбило. Ее дед был осетином, таким образом в ней текла четверть кавказской крови, и эта четверть иногда взрывалась. И такая глобальная ксенофобия, когда даже несчастный грек, провинившийся лишь в том, что слишком обильно насытил салон своего автомобиля дезодорантными елочками, вдруг стал «чуркой», ее сильно раздражала.

— А вот от этого не воняет! — сказал Игорь про остановившегося на его взмахи водителя, и они поехали «есть такого тунца, такого тунца — пальчики оближешь».

В дороге друг тискал ее коленку. Мало того, что это, мягко говоря, не самая эрогенная зона, еще и платье помял.

Ресторанчик показался классным, сначала она даже расслабилась, но потом выяснилось, что «раз тунец, как известно, вкусом напоминает мясо животных, то кушают его с красным вином». Кипрское вино оказалось четырнадцатиградусным, и полторы бутылки «на старые дрожжи» спутнику хватило. Расплачивалась Кристина своей кредиткой, Игорь спьяну в своих многочисленных пластиковых карточках разобраться не смог. Официанты пытались им всучить с собой тридцатифунтовое блюдо, к которому гости так и не притронулись, ибо такая расточительность местным жителям была непонятна, однако, не успели — сегодня гуляла русская душа, и эта душа хотела спать, и все остальное было ей по фигу.