Я оглянулся, услышав шелест колес — «рождественская елка», очевидно, сделав свое дело, удалялась, — а когда повернулся, то передо мной уже стоял хорш. Он обнюхал меня, потом отвел голову назад и посмотрел мне в глаза.

— Думаю, с вами будет все в порядке. Сейчас вас отвезут в безопасное место, где вами займутся специалисты.

Он кивнул Доку, и тот взял меня на руки — куда бережнее, чем робот. Хорш снова приблизил ко мне сплюснутую голову с тонкими щелочками ноздрей. Я даже почувствовал его дыхание.

— Возможно, вам понадобится имя для меня. Можете называть меня Берт. Это сокращенная форма, как ваша Дэн. Так называл меня другой, пока не умер.

Я несколько раз произнес это имя, стараясь передать звонко звучавшее «р» и короткое «т», и уже собирался спросить хорша о том, «другом», но он меня не слушал.

— Да, у вас получается. Пожалуйста, никаких расспросов. У меня много дел, но я приду к вам, когда смогу. В любом случае вам все объяснят, если вы останетесь в живых.

Если вы останетесь в живых. Судя по всему, инопланетяне умели ставить точку в любом разговоре.

Работа Дока сводилась, наверное, к тому, чтобы помочь мне остаться в живых. Не говоря ни слова, он положил меня на сиденье в машине и начал ощупывать горло, живот, пах, голову. Я не видел, чтобы он как-то управлял машиной, но ее дверца закрылась, и мы куда-то тронулись. Судя по отсутствию толчков, машина шла на воздушной подушке, а за дорогой следил автопилот.

Док перевернул меня на живот и решительно взялся за мой копчик. Больно не было, но и приятным это ощущение я бы не назвал. Потом мне стало лучше.

Будь я в лучшей форме, наверное, постарался бы выяснить, куда мы едем. Но, во-первых, в машине не было окон, а во-вторых, манипуляции Дока позволили мне немного расслабиться, чего не случалось довольно-таки давно.

Возможно, я даже уснул. По крайней мерс я удивился, когда машина остановилась и дверь открылась. В кабину заглянул другой Док. Они о чем-то поговорили на незнакомом мне языке, а потом помогли выбраться наружу.

Я стоял на ярком свету, и с полдюжины Доков обступили меня, глядя так, словно видели какую-то диковину. Потом тот, который помог выбраться из машины, заговорил.

— Вы Даннерман, — сообщил он мне — точнее, она: я лишь немного позже научился разбираться в их половой принадлежности. — Меня зовут…

Произнести ее имя было очень нелегко, а написать еще труднее: оно начиналось с урчащего звука, похожего на тот, который получается, когда прочищаешь горло, а заканчивалось шипящим. Нечто вроде «Пиррахис».

— Здесь вы в безопасности, — продолжала она. — Вы знаете, что это за место?

Я нахмурился. Приятная расслабленность, овладевшая мной после оздоровительной процедуры, быстро растворялась, а ее вопрос показался мне глупым. С какой стати это место должно быть знакомым?

Однако, осмотревшись повнимательнее, я его узнал.

Неподалеку стояли два необычного вида строения, которых я прежде не видел. Сверкающие. Желтые, как стены в комнате для допросов. Высотой пять-шесть метров и с сужающимися кверху стенами. Более всего они напоминали изображение броненосца времен Гражданской войны, которое я видел в каком-то журнале.

Но это было еще не все. В десяти метрах от нас протекала речушка, перейти которую можно было по выступающим из воды камням. Вдали виднелись деревья. Было еще что-то, похожее на древнее каменное кострище. И наконец, какое-то жилище, схожее с вигвамом. Но не вигвам. Джимми Лин дал ему другое название — юрта.

— О Боже, — прошептал я, узнавая место. — Я ведь жил в этой юрте, когда был в плену у Возлюбленных Руководителей.

— Правильно, — мягко сказала Пиррахис. — Вы жили здесь раньше. И теперь тоже останетесь здесь, а пока мы накормим вас и постараемся вылечить.

Несколько следующих дней я занимался в основном тем, что отсыпался. Насколько я мог понять, Пиррахис вообще не спала. Стоило мне проснуться, как она уже была рядом, относила меня в туалет, кормила с ложечки давно знакомой пищей, растирала мою поясницу, после чего я опять засыпал.

Так что по меньшей мере сорок восемь часов — а может быть, и больше, — я главным образом отдыхал. До моего сознания смутно доходило, что она делает со мной и что-то еще: массаж, растирания. Я не знал, для чего это нужно, но после ее процедур мне становилось лучше. Иногда в юрту заходили другие, в основном Доки, но дважды, как мне казалось, заглядывал хорш. В себя я приходил ненадолго, да и то видел все как в тумане. Обнаружив, что пациент очнулся, Пиррахис легко касалась меня когтем, и я снова отключался.

Однажды, когда период бодрствования затянулся примерно на час, я постарался получше осмотреть свою «палату».

Постель, на которой я лежал, была достаточно удобной, разве что немного жестковатой. Но сделана она была явно не в расчете на человека — почти четыре метра в длину и более двух в ширину. Соответствующе выглядела и комната. На стенах висело несколько фотографий, но, возможно, это были фрески. На одной дети-Доки играли в какую-то игру, другая изображала идиллическую сцену: берег с накатывающими на него мягкими волнами. На стенных полках лежали одежда и разные вещи, принадлежавшие, очевидно, Пиррахис. А также катушки со стеклоподобной лептой (заменявшие хоршам, как я узнал позже, книги).

Стоявшая у окна цилиндрическая штуковина гнала в мою сторону воздух. Наверное, ради моего же блага. В нише стены я увидел нечто похожее на хромированную тарелку для супа, примерно около метра в диаметре, стоявшую на боку, и еще несколько поменьше, наполненных чем-то вроде торфяного мха. Из мха торчали незнакомые голубовато-зеленые бутоны. В целом комната имела явно обжитой вид. Вполне естественный. Комната Пиррахис, которую она отдала мне.

Придя проверить пациента, мой доктор удивилась, увидев, что я стою. Прежде чем что-либо сказать, она ощупала меня всего и затем, удостоверившись, что я более или менее в порядке, позволила самому сходить в туалет.

Я еще не сказал, что представлял собой этот туалет. Их было три, огромных, рассчитанных на Доков, напоминавших домики на сваях. Они стояли прямо над речушкой, и добраться до них можно было только по мостику. Должно быть, я отпустил какое-то замечание, удивившее Пиррахис, потому что она посмотрела с любопытством.

— Вы недовольны санитарно-гигиеническими условиями?

— Нет-нет. Хотя… немного удивлен. Они представляются мне не очень гигиеническими. На Земле многие огорчились бы, обнаружив туалет над рекой. Это ведь грозит распространением инфекции.

Это ее просто повергло в шок. Белые, похожие на мох брови взлетели на лоб.

— Вы хотите сказать, — с оттенком недоверия сказала она, — что ваши экскременты могут содержать живые культуры?

— А у вас разве не так?

На ее лице появилась гримаса отвращения.