Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– ЧТО?! – вскрикнула мама.
– Пусть за вашим праздничным столом всегда будут гости, которым вы не рады!
Плакунья набрала воздуха в грудь. Я видел, что она готовится к самому ужасному проклятию из всех.
– Пусть у вас жаркое из пещерного свина всегда получается сухим! – Она практически выплёвывала слова. – Пусть ваши языки превратятся в дерево, чтобы вы не смогли попробовать восхизумительный пир, и пусть у вас всегда не хватает густейшего пряного чатни из манго!
– НУ ВСЁ! – взревела Унга с такой яростью, что даже мисс Малуни на секунду испугалась. Йети промаршировала к древней фее неудачи и нависла над ней.
– Можешь проклинать наши подарки, – продолжила Унга. – Можешь морочить наши мухоморы, НО НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ НАШЕ ЖАРКОЕ И ЧАТНИ ИЗ МАНГО!
С этими словами Унга достала из складок шали стеклянный сосуд с бурей.
– А теперь проваливай, паршивая старушенция!
Унга одним движением откинула крышку.
– А-А-А-А-А!
Раздался оглушительный ВЖУ-У-УХ, и размытая фигура лепреконши пролетела через вестибюль задом наперёд. Плакунья Малуни исчезла в открытых дверях своего фургона.
– Там и оставайся! – прокричала Унга.
На секунду все затаили дыхание, ожидая, что Малуни вот-вот вырвется обратно. Однако из фургона раздались сердитое бормотание и звук чайника, который поставили на огонь. Похоже, лепреконша решила уступить. По крайней мере, на какое-то время…
– Вот и всё! – Унга отряхнула руки, как будто закончила уборку. – Кто хочет поиграть в снежки и выпить по кружечке горячего троллегрога?
Одиннадцатая глава! Ну что, можешь поверить, что ты столько продержался со мной и моей странной семейкой?
Чем дальше, тем более странно, да?
Что ж, открою тебе секрет…
После того как меня разбудили словами «беда-беда», едва не раздавили домом-фургоном, передвигающимся на курицах, после того как я впервые в жизни встретил лепреконшу, едва не замёрз в волшебной буре, увидел прибытие йети на арктическом сохаче, обнаружил на пороге замёрзшего гнома-кочевника и был несколько раз проклят, я почти не сомневался, что хуже быть уже не может. По крайней мере, до конца дня.
НО Я ТАК ОШИБАЛСЯ!
Никуда не уходи, дружище.
Ты и представить не можешь, что случилось тем вечером.
Приготовься…
– Сюда! – крикнул я через плечо, мчась по коридору. Меня нагоняла Зингри.
После утреннего безумия мама принялась за дело и начала отдавать команды, готовясь к сегодняшнему новотролльному пиру. Проклятия проклятиями, но она никому не позволит испортить праздничные выходные!
Нэнси быстро навязала всем шарфов и шапок, а Ууфу поручили отвести арктического сохача в сад. Папа налил Орфису и Унге по капельке василькового бренди в библиотеке, а меня на остаток дня избавили от всех обязанностей, кроме одной – показать Зингри отель.
Единственной, кто отказался присоединиться к общему веселью, стала бабуля Отрыжуля. Я позвонил по крикофону в её комнату, чтобы сообщить, что у нас остановятся Квинзи, но в ответ получил только: «ОТСТАНЬ, КОЗЯВКА!»
Что ж, я своё дело сделал. ОТЛИЧНО!
Когда мы с Зингри свернули за угол возле столовой, я сказал:
– Постой, сейчас увидишь!
Мы уже поднимались в обсерваторию, чтобы посмотреть на замёрзший океан и на то, как далеко разошлась буря, потом скатились по перилам огромной спиральной лестницы в центре отеля до самого низа, а теперь шли на улицу.
– Тебе понравится, – пообещал я и, распахнув двери кухни, тут же пригнулся под половником с горячим супом, который пролетел надо мной и загремел по коридору. – Вот сюда.
Нэнси закончила вязать и крутилась у плиты, готовясь к сегодняшнему пиршеству. Как обычно, её руки едва можно было различить – с такой скоростью она взбивала, чистила, переворачивала и нарезала. Одна из задних ног была вытянута через всю комнату. Ею наш шеф-повар аккуратно поворачивала жаркое из пещерного свина на вертеле над ревущим в камине огнём. Другой ногой она взбивала беличье молоко в масло.
– Нэнси, – окликнул я паучиху, – это Зингри.
– О, как славно наконец тебя увидеть, ягнёночек, – проворковала Нэнси, ненадолго оторвавшись от готовки. – Надеюсь, ты проголодалась!
– Мне тоже очень приятно, – ответила Зингри. – Да! Всё выглядит так нямнямно!
Глаза у неё были размером с блюдце. Кажется, в Гималаях йети едят в основном похлёбку из горных козлов, поэтому от такого количества и разнообразия еды у неё заурчало в животе.
– Между нами говоря, у меня ужасные проблемы, Фрэнки, – сказала Нэнси, яростно перемешивая бурлящую зелёную жидкость в большом котле. – Не знаю почему, но весь мой суп из морской пены превратился в сопли!
Зингри покосилась на меня и захихикала.
– О нет! – Я схватил свою новую подружку-йети за руку.
Бедная Нэнси не слышала тираду Плакуньи Малуни и не знала, что её лучшие блюда прокляты. У меня не хватало духа рассказать ей, что у пирогов с мухоморами вкус, скорее всего, будет как у помёта дриад.
– Вот так загадка! – сказал я. Нам ещё повезло, что Унга вовремя остановила лепреконшу. – Эм… Не дай свину пересушиться, ладно?
Я потянул Зингри к двери в оранжерею, и мы помчались к террасе у пруда.
Мы бежали мимо цветочных горшков мистера Квакума, пока не добрались до дальней двери, где Зингри остановилась как вкопанная и ахнула.
Всё в саду выглядело НЕПЕРЕДАВАЕМО красиво!
На деревьях горели светильники, а сотни домиков-скворечников были ярко разукрашены обитавшими в них пикси.
Магическая буря рано погрузила небо во тьму, и теперь огромные цветы мистера Квакума светились розовыми, синими и оранжевыми красками, а вокруг них мерцал и блестел снег.
Бассейн замёрз и превратился в каток, и крохотные огненные чертенята носились по его поверхности, рисуя замысловатые узоры.
– ХОЛОДНО! МНЕ ТАК ХОЛОДНО! – Рыдающий Норрис стоял на ступеньках бассейна по пояс во льду.
– Ты призрак, Норрис! – крикнул я. – Тебе всегда холодно!
– Ой… да, – пробормотал Норрис. Покраснев, он растворился из вида, проворчав напоследок: – Вот всезнайка…
Я улыбнулся, осматривая гостей, которые наслаждались зимней погодой. Никто из нас никогда не встречал Новотролль в такой обстановке, но вроде бы наши постояльцы не имели ничего против снега.
Берол Данч, завёрнутая в одеяло, возвышалась на водяной горке. У неё на хвосте лежала грелка, и она облизывала рыбные скелеты, как леденцы.