На корме «Глорьез» был и Андрей. Захват «Ятагана» обошелся мальтийцам недешево: было много убитых и раненых. Судовой лекарь месье Блондель отчаянно нуждался в помощниках, и Андрея сняли с весла. Работать приходилось в тесном трюмном лазарете. Над головой звон цепей, топот ног. За бортом шум волн. А Андрей усердно помогал месье Блонделю. Чистые раны обрабатывал раствором уксуса и спирта. Гноящиеся обмывал теплой водой, отваром хины. Следил за тем, как рабы льют на раскаленную железную печку уксус, чтобы его парами убить вредные миазмы.

Больные и тяжело раненные рыцари предпочитали оставаться на корме. Там умирающие диктовали писарю свою последнюю волю. Капеллан отпускал грехи…

— Мой бог, как тесен мир! — воскликнул лекарь, увидав сумку Андрея. В самый последний момент удалось захватить ее с «Ятагана». — Так, говорите, хозяин ее Жильбер Ремо?

— Да, месье. Он очень ею дорожил.

— Но мы вместе с Ремо учились в Париже! И мэтр подарил мне точно такую же сумку с такой же медной бляхой…

Отдыхая в соседнем трюмном отсеке, где хранился его ларец с инструментами и лекарствами, месье Блондель дотошно расспрашивал Андрея о Москве, России.

— Любопытно! Очень любопытно! Такой город, такая страна! И есть желание выучиться на лекаря, молодой человек?

— Есть такое желание, месье.

— А как с грамотой?

— Читать-писать умею.

— Прекрасно! Учебу сможете начать у нас в Святом госпитале…

Андрей нашел, что порядки на «Глорьез» столь же суровы, как и на турецких галерах. Только здешний «ключник галерский» Маврос именовался комитом, а его помощники — сукомитами и аргузанами, то есть погонялами рабов. Команды Маврос подавал на жаргоне, принятом на всех флотах стран Средиземноморья, в котором смешались итальянские, арабские, испанские слова и, конечно, трели свистка. И так же беспощадны были удары бичей.

На галерах неизвестны были такие понятия, как жалость, сострадание.

Однажды вверху на палубе послышался грохот падения множества тел, треск сломанных весел, ругань, вопли. Негодовал капитан. Захлебнулся проклятиями Маврос. Галера дала сильный крен. И вскоре месье Блондель принимал в трюмном лазарете новых пациентов — галерников. Среди них был и Степан со сломанной рукой. Когда Андрей накладывал казаку лубок, тот ругался на чем свет стоит:

— Загребной-турок прозевал, будь он неладен. Задержал весло в воде. А галера шла быстро. Вальком нас и повалило на скамью. За нами полегла вся левая сторона. Руку вот повредил.

— Как же ты оказался на «Глорьез», Степан?

— Да как. В Стамбуле посадили на фюсту — малую галеру, а ее взял на абордаж этот самый капитан Аллар. Скажи, рука сильно попорчена? Поводья, саблю смогу держать?

— Сможешь…

Опершись на поручень, Андрей с бьющимся сердцем глядел на то, как открывается перед ним Мальта, остров мальтийских рыцарей. Сюда ведь хотел направить его на учебу царь Петр. Рядом с Андреем стоял его новый приятель — пятнадцатилетний кандидат в рыцари Николя Виньерон. Со знаменем святого Иоанна в руке Николя одним из первых взобрался на палубу «Ятагана».

Из обширного залива, деля его на две части, длинным языком высовывался полуостров, оконечность которого венчало мощное крепостное сооружение.

— Форт Сен-Эльмо, — сказал Николя. — Влево от него вход в Большой порт. Вправо — в порт Марсамксетт…

На баке «Глорьез» выстрелила пушка. В ответ вспух клуб дыма над Сен-Эльмо. Галера медленно, на половине весел, втягивалась в Большой порт. Волочила за собой по воде захваченные у турок знамена.

Николя перетащил Андрея на левый борт.

— Мыс виселиц, — указал он на низкую каменную гряду с виселицами. На них, чуть позванивая цепями, раскачивались под порывами ветра иссушенные солнцем человеческие тела. — Так мы наказываем пиратов, бунтовщиков и изменников. Забавно, не правда ли?

Ничего себе забава!

Большой порт оказался обширным темно-голубым заливом, который окаймляли могучие крепостные стены и бастионы. За ними громоздился ярусами большой город с башнями, куполами и колокольнями. Валлетта! Стояли заякоренные корабли под флагами Англии, Швеции, Генуи, Венеции и Рагузы. Особняком держались мальтийские галеры.

— О-ла-ла! Весь флот в сборе! — воскликнул Николя. — «Ла Курона», «Сен-Жан», «Сен-Пьер». И «Ла Виттория», — указал он на огромную черную галеру с раззолоченной кормой. — На «Ла Виттории» держит флаг наш адмирал. А знаешь, зачем у «Ла Виттории» фонарь на корме? Чтоб ночью за ней могла следовать эскадра. Днем поднимают длинное алое знамя. Его далеко видать…

Загремели цепи на кранбалках. Бухнулись в воду якоря. «Глорьез» застыла с поднятыми веслами посреди Большого порта, одного из самых надежных и удобных портов на Средиземном море. Рядом стал «Ятаган».

Андрей вспоминал, что слышал от Бастьена о флоте мальтийцев. Выглядел он куда как славно. Четко отражались в воде красно-белые корпуса галер, красные лопасти весел. Трепетали на реях разноцветные флаги. Были на своих местах экипажи.

Встречать «Глорьез» явилось, кажется, все население Валлетты. Набережные были черны от народа. В толпе много негров, левантийцев в бурнусах, вездесущих мальчишек. Приветственные клики. Колокольный звон.

Вот она какая, Мальта!

— Надеюсь, покажешь мне свой город, Николя.

— Охотно, — отвечал тот. — Задерживать нас на рейде вроде нет причины.

— А что? Строгие порядки?

— Видишь ли, лет двадцать назад какой-то иностранный корабль занес сюда из Африки чуму. Говорят, это был ужас. Чума унесла в могилы одиннадцать тысяч человек. Зараженные суда сжигали прямо на рейде. А тех, кто грабил чумные дома и продавал краденое на рынке, вешали на площадях. С тех пор и строгости. Чуть что, изволь в карантин дней на двадцать. Нарушители карантина имеют большие шансы попасть на виселицу. Ага, вот и комиссар!

К «Глорьез» шла на веслах шлюпка под мальтийским флагом. На носу у нее — подобие высокого деревянного гребня. На обоих скулах намалеваны глаза с черными бровями — символ древнеегипетского бога Гора с соколиной головой.

На борт поднялся рыцарь в мантии, с белым крестом на груди. Андрей взволнованно глядел на то, как он здоровается с рыцарями, поздравляет с успехом капитана Аллара. Это был тот, кого Андрей горячо надеялся увидеть.

— Жан-Пьер!

— О-ла-ла! — удивился юный кандидат в рыцари. — Ты знаком с ним?

— Знаком…

Глава,

В КОТОРОЙ ПРЕДСТОЯТ НОВЫЕ НЕОЖИДАННЫЕ ВСТРЕЧИ

Комиссар вышел из «дарохранительницы», так моряки-христиане Средиземноморья именуют матерчатые шатры на корме своих галер.

— Заразных больных нет, — сказал он, возвращая месье Блонделю бортовой журнал больных и раненых. — Экипаж может сойти на берег.

— Спасибо! — поблагодарил лекарь. И хлопнул себя по лбу. — Вот память! Мой новый помощник, о котором говорил вам, — из Московии. Он знаком с вами.

Комиссар наконец обратил внимание на Андрея, стоявшего