Будь у меня возможность пройти через все это снова, я бы взяла себя в руки, опустила глаза и первые несколько лет не думала бы ни о чем, кроме работы. Тогда, возможно, люди решили бы, что это и есть моя «креативная» сторона. Как бы то ни было, в реальности я сделала все, чего молодой женщине лучше никогда не делать во имя карьерного роста.

Несмотря на вульгарное поведение, в компании у меня появилось несколько сторонников. Лишь с их помощью мне удалось раскрыться в той роли, которая отвечала моим интересам, амбициям и возможностям. Нестандартное мышление и любовь к «Фейсбуку», благодаря которой мне удавалось проводить выгодную маркетинговую политику, вряд ли смогли бы проявиться без их содействия.

Сперва меня взял под крыло Майк Мерфи, обходительный глава отдела продаж. Он лично контролировал, чтобы я получала проекты, которые были мне по плечу и заставляли бы меня засиять во всем своем великолепии, тем самым изменяя представления обо мне, бытовавшие среди сотрудников. План кампании «Снова в школу» мы с Майком расписали на салфетке, и я люблю вспоминать об этом. (Студенты могли отправлять друг другу в «Фейсбуке» забавные сообщения вроде «уж лучше бы все получилось» или «уж лучше бы я жил в Канзасе», одновременно просматривая рекламные ролики наших первых рекламодателей.)

В стартапах на салфетках строится много планов.

Позже, в середине 2006 года, «Фейсбук» привлек к сотрудничеству Дэна Роуза, который занял пост главы отдела коммерческого развития. Одной из его ключевых побед стал мультимиллионный контракт с компанией «Комкаст», на тот момент оказавшийся самой крупной сделкой «Фейсбука».

Через некоторое время после своего прибытия Дэн подошел к моему столу.

— Слышал, будто ты творческий человек и любишь работать со СМИ, — осторожно начал он. — Не хочешь поработать вместе со мной?

Вскоре после этого я присоединилась к его команде и занялась переговорами с «Комкастом». Мы проработали с Дэном почти два года, заключив сделки со множеством медиапартнеров, от «Комкаста» и «Эй-Би-Си ньюс» до «Си-Эн-Эн».

В течение двух лет, пока остальная часть команды отдела коммерческого развития занималась вопросами слияния и поглощения, охотясь за предложениями о сотрудничестве от «Майкрософта», я специализировалась на развитии связей между «Фейсбуком» и самыми популярными СМИ, в том числе телевизионными. Когда в 2008 году у «Фейсбука» появился настоящий отдел маркетинга, мы с двумя потрясающими женщинами — Ракель Дисабатино и Мейнал Балар — объединили усилия и создали новую группу под названием «потребительский маркетинг», где я и работала до самого ухода из «Фейсбука».

Это был обыкновенный и в то же время чарующий момент. Три года назад в Нью-Йорке я не находила себе места от желания опробовать собственные силы и доказать, на что я способна. Я представляла то время, когда смогу собрать собственную команду и заняться личными планами — и менять мир по-своему.

Летом 2005 года я вошла в комнату, где сидело с полдюжины программистов. Будущая империя в тот момент занимала малюсенький пригородный дом и простиралась от кухни до диванов. Несколько лет спустя вместо пары парней у нас уже были сотни работников — лучшие из лучших в своей индустрии.

Светила науки, звезды СМИ, академики и знаменитости — вся Всемирная паутина непрерывно обсуждала и критиковала нас и размышляла о будущем компании и ее влиянии на мир в целом. В 2010 году журналист и писатель Дэвид Киркпатрик использовал фразу «эффект «Фейсбука»», чтобы описать то уникальное влияние, которое «Фейсбук» оказывал на людей. Содержимое сайта вызывало пристальное внимание общественности по всему миру. «Фейсбук» стал своего рода символом времени. Мы показали людям дружбу, любовь, работу, маркетинг, деловые взаимоотношения, общественную и благотворительную деятельность будущего. Это была революция.

Технологии — средство, а не цель

В Кремниевой долине легко погрузиться в работу с головой. Повсюду высокие технологии, и к этому быстро привыкаешь. Концентрируясь на статистике сайта, технологических обзорах и промышленных блогах, даже самые умные люди планеты, разработавшие многие изменившие ход истории вещи, склонны забывать, что по другую сторону этих самых технологий стоят вполне обыкновенные человеческие существа.

Долина — я имею в виду технологическую индустрию области залива Сан-Франциско в целом, включая и сам Сан-Франциско, — это передовая линия разработки инновационных средств связи. Здесь расположены офисы большинства ведущих высокотехнологичных компаний, включая «Эппл», «Гугл», «Фейсбук», «ЛинкедИн», «Пинтерест», «Твиттер» и «Яху!». Все это формирует прочную базу для новичков бизнеса, инвесторов и технологических блогеров. Бешеная конкуренция в среде программистов заставляет компании предлагать все более и более безумные привилегии, чтобы удерживать своих сотрудников. Термин «золотые наручники» употребляют здесь применительно к тем людям, которые хотели бы сменить работу или начать собственный бизнес, но не находят в себе сил покинуть насиженное место, которое приносит столь огромные доходы. Здесь не разделяют работу и игру. Жить в Кремниевой долине означает жить высокими технологиями 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Ты читаешь новости по теме, прислушиваешься к технологическим сплетням в кофейне, внедряешь технологии в дружеские и семейные взаимоотношения.

По мере того как прогрессировала моя карьера в «Фейсбуке», я начинала все лучше понимать Долину. Нет, меня влекло вовсе не к программированию, не к компьютерным системам и даже не к технически навороченным гаджетам — вовсе не это заставляло меня выскакивать из постели каждое утро. Мой энтузиазм не имел никакого отношения и к духу соперничества и бесконечным битвам за первое место. Я думала лишь о людях, стоящих по другую сторону технологий. Я размышляла о том, что делать со всеми этими гаджетами, как совершенствовать индустрию. Но сильнее всего меня заботило то влияние, которое мы могли оказать на жизни людей и сообществ всего мира.

Я понимала, что будет непросто заставить людей разглядеть за технологиями человека, особенно в компании, где власть компьютерщиков была бесспорна и безгранична. Но в эту тяжелую битву мне не терпелось вступить. Я видела, как «Фейсбук» налаживал дружеские и социальные связи между людьми, и была убеждена, что мы способны на большее. Например, показать людям ценность образования, науки, искусства, бизнеса и общих интересов. В день, когда президент Обама посетил «Фейсбук» и изложил те же идеи, я поняла, что наша объединяющая роль ничуть не была преувеличена. Мои мысли оказались верны.

Но сама идея сформировалась гораздо раньше, в 2007 году, когда я увидела, что «Фейсбук» может служить не только местом горячих споров, но и политической ареной.

Летом 2007-го началась безумная предвыборная гонка. Хотя сами выборы должны были состояться только на следующий год, рождение «Фейсбука» и прочих социальных сетей не укрылось от политиков. До начала официальных кампаний оставалось еще много месяцев, но многие из возможных кандидатов уже обратились к «Фейсбуку», чтобы зарегистрировать официальные страницы.

На меня обрушилась лавина информации. Теперь мы узнавали о том, кто собирается выставить свою кандидатуру, гораздо раньше официальных СМИ. Пока эксперты спорили, будет ли Майк Блумберг баллотироваться на пост президента, я с тайным удовлетворением думала, что он пока не зарегистрировал свою страницу. А значит (хоть я и не могла быть уверенной на все сто процентов), он не собирался участвовать в гонке.