Выбравшись из болота, он постоял немного, собираясь с силами, и медленно заковылял по темной проселочной дороге, сильно перекосившись на бок и заметно приволакивая левую ногу.

В полукилометре от дачного поселка ему навстречу шагнула из темноты темная фигура.

— Капитан Алехин? — спросил незнакомец.

— Я, — ответил Алехин, только сейчас сообразив, что «парабеллум» остался в машине.

Человек подошел к Алехину вплотную и сделал какое-то плохо различимое в темноте движение правой рукой. Алехин попытался парировать удар, уклониться, но больное, изломанное тело подвело, и широкое лезвие армейского штык-ножа по самую рукоять погрузилось в его шею.

На дорогу вышли еще двое. Втроем они обшарили карманы капитана и убедились, что, кроме документов, пачки сигарет и зажигалки, там ничего нет.

— Неужели успел разгрузиться? — с отчаянием в голосе спросил один.

— Либо так, либо отправил по почте. А может, спрятал где-нибудь в условленном месте. Теперь-то уж не дознаешься. Что же мы доложим хозяину?

— А так и доложим. Этот козел, — говоривший сделал неопределенный жест в сторону дачного поселка, — давно пулю просит. Хозяин не первый месяц к нему примеривается, да все вроде повода не было. Вот он, повод, — и он легонько поддел носком ботинка откинутую руку капитана армейской разведки Алехина.

Пока они возились, оттаскивая труп на обочину и наспех маскируя его ветками, до половины ушедший в болото серебристый «опель» погрузился еще на десять сантиметров.

— Так что же, молодой человек, мы договорились?

Илларион Забродов, пряча улыбку, упорно пытавшуюся оттянуть кверху уголки его губ, с трудом оторвался от книги и посмотрел на своего собеседника. Похожие на переспелые вишни старческие глазки последнего так и лучились хитростью легко угадываемой и потому совершенно безобидной. Старец едва не подпрыгивал от сдерживаемого нетерпения.

— Увы, — мягко сказал Забродов, снова погружаясь в разглядывание увесистого тома.

— Увы — да или увы — нет? — не унимался старикан.

— Увы, нет, — сказал Илларион, с сожалением закрывая толстый коленкоровый переплет. Собственно, он готов был, не торгуясь, заплатить запрошенную цену, но в каждом мире — свои законы. Поступи он так, старикан бы весь извелся, гадая, не слишком ли мало он запросил. Кроме того, не следовало создавать прецедент.

— Отчего же нет? — не сдавался его оппонент. — Вы только посмотрите — это же мечта любого культурного человека! Роскошное издание, иллюстрации, великолепная сохранность! Клянусь, вы горько пожалеете, юноша!

— Возможно, — согласился Забродов. — Тем не менее, почтеннейший, цена непомерно высока. Несуразно высока, я бы сказал. Да вот у вас тут и переплет надорван…

— Где? Где надорван? Что вы себе… Ну так что же — переплет? Если вам нужны переплеты, накупите муляжей! У меня не переплетная мастерская! Стыдно, молодой человек! Что вы, в самом деле, как на базаре? Это же не штаны!

Он вдруг совершенно волшебным образом успокоился, перестал по-петушиному наскакивать на Забродова и, добыв из недр своего древнего клетчатого пиджака огромный носовой платок, старательно промакнул совершенно сухую лысину.

— Бог с вами, у вас честное лицо. Вы мне нравитесь, право. Интеллигентные люди должны идти друг другу навстречу. Я готов уступить десять процентов.

— Это совершенно меняет дело, — лучезарно улыбаясь старцу, сказал Илларион. — Тридцать.

Успокоившийся было букинист снова начал зловеще багроветь.

— Это разбой, — безапелляционно заявил он, — грабеж средь бела дня. Стыдитесь, юноша! Двенадцать процентов.

— При всем моем глубоком уважении к вашему почтенному возрасту и безусловно громадному опыту… ну, хорошо, двадцать восемь.

— Вот она, современная молодежь! — воскликнул старик, обращаясь к полноватой, дорого и безвкусно одетой даме, перебиравшей в углу пожелтевшие подшивки «Роман-газеты». — Как вам это понравится?

Дама сделала неопределенное движение плечом и поспешно отвернулась: она вообще не понимала, как можно поднимать столько шума из-за потертого томика «Малого Лярусса», да еще, похоже, и не русскоязычного. Впрочем, хозяин букинистической лавки вовсе не нуждался в поддержке, как и его несговорчивый клиент. Дама покинула лавку, так и не дождавшись, когда же наконец эти двое сумасшедших закончат препираться.

Бывший инструктор ГРУ, капитан в отставке Илларион Забродов покинул лавку полчаса спустя в отличном расположении духа. Книга, за которой он охотился на протяжении трех последних месяцев, была приобретена по вполне приемлемой цене с двадцатипроцентной скидкой. Вдобавок он завел весьма полезное знакомство, а это было еще ценнее.

«Надо будет позвонить Пигулевскому, — думал он, усаживаясь за руль припаркованного за углом видавшего виды „лендровера“, — поблагодарить за протекцию. Да и вообще, не мешает поболтать, справиться о здоровье — не мальчик все-таки».

Пигулевский, однако, позвонил сам.

Звонок раздался, едва Забродов переступил порог своей квартиры на Малой Грузинской. Илларион повалился в глубокое кресло и снял трубку.

— Забродов у телефона.

— Здравствуй, Илларион.

— А, Марат Иванович, здравствуй. Я как раз собирался тебе позвонить.

— А я, как видишь, легок на помине. Мне, видишь ли, позвонил Гершкович…

— И что же? — спросил Забродов с легким замиранием сердца, ибо речь шла о старом букинисте, с которым он расстался полчаса назад. Илларион подумал, уж не переусердствовал ли он, торгуясь со стариком. — Жаловался?

— Что ты, как раз напротив. Ты произвел на него самое благоприятное впечатление. Он благодарил меня за то, что я направил к нему, как он выразился, настоящего клиента. По-моему, его немного мучает совесть.

— В каком смысле?

— Ему кажется, что он много с тебя взял.

— Экий артист! — не удержался Илларион от восхищенного возгласа. — Это же просто великий талант!

— Да, Матвей Исаакович — деловой человек, — подтвердил Пигулевский. — Ты не заедешь? Попили бы чайку, заодно ты бы рассказал, как там у вас все прошло с Гершковичем. Ведь недели три уже не виделись.

— Не знаю, право, Марат Иванович. Я ведь только что из деревни, из имения, так сказать. Собирался на недельку порыбачить, есть тут неподалеку одно исключительное озерцо, да вот проездом заскочил в город осмотреться, что и как. Если что, я позвоню, чтобы не падать как снег на голову.

— На этот счет можешь не беспокоиться, тебе всегда рады.

Илларион подумал, что не худо было бы и в самом деле навестить старика, поболтать о всякой всячине за чашкой крепкого чая в уютной задней комнатушке антикварной лавки, что на Беговой, посмотреть, чем пополнилась за время его отсутствия коллекция старинного приятеля. Прощаясь с антикваром, Забродов мысленно дал себе слово непременно съездить на Беговую в ближайшие дни.