С женой он развелся, та так и не переехала в Кушку из Волгограда, женился на местной девице. Общественность была в очередной раз шокирована, и кляузы хлынули с новой силой.

От всего этого он при первой возможности рванул в Афганистан, где был начальником штаба 108 мсд в Баграме. Я там с ним встречался несколько раз. По отзывам начальников, он был на хорошем счету, но хвост кляуз тянулся за ним по-прежнему.

В конце 1983 года он по замене уехал в Северо-Кавказский округ, где быстро стал командиром 19 мсд в Орджоникидзе (Владикавказе).

Оказавшись в самом центре событий начавшейся в декабре 1994 года 1-й чеченской войны, он стал «козлом отпущения» за промахи высшего военного руководства. В январе 1995 года, после первых неудачных боев в Грозном, его сняли с дивизии и впоследствии уволили из армии. Генералом он так и не стал. Вот так судьба сложилась у человека, которому все серьезно сулили очень большое будущее.

Недавно смотрел передачу о первой чеченской войне, где тележурналисты упоминали имя Кандалина. Причем описывали его как решительного противника войны и намекали на то, что снят он был с должности за свои антивоенные настроения.

Я долго смеялся над этими домыслами, слишком хорошо знал характер и сущность Геннадия Ивановича. Он мог быть кем угодно, но только не «демократом» и тем более – пацифистом.

В следующий раз Афганистан в моей жизни возник очень скоро. Впрочем, он вообще никуда и не уходил от меня, так как был всегда рядом – рукой подать. Я – 2 года, а моя семья – 4 года жили в 3 км непосредственно около границы с Афганистаном.

Я служил уже в штабе 88 мсд в должности начальника разведки. Кушка стала как бы прифронтовым городом. Если до Афганской войны это был богом забытый городок, то сейчас здесь жизнь буквально кипела. Мы были в курсе всех афганских дел, так как все сведения черпали не из средств массовой информации, а из первоисточников.

В Кушку приходили колонны из ДРА, приезжали отпускники из 5 гв. мсд, большинство семей которых проживали здесь.

Наконец уже и из нашей дивизии стали отправлять «за речку» офицеров, солдат и сержантов, а также боевую технику. Уехал в 860 омсп начальник разведки иолотанского полка майор Казачок, несколько команд солдат и сержантов. В частях дивизии получили несколько «похоронок», в том числе и наш 260 орб. Погиб старший лейтенант Сергей Соседов, командир взвода 1 рр, направленный в разведбат 108 мсд в середине 1981 года.

На железнодорожной станции Кушка организовали площадку сбора техники, отправляемой в ремонт и на металлолом. Там находились побитые и покореженные танки, БМП, БМД, БТР. Имелась полная возможность своими глазами увидеть результаты оказания интернациональной помощи афганскому народу, и как этот народ реагировал на эту помощь.

Охрану площадки толком не организовали, поэтому все желающие могли ознакомиться с этой экспозицией. И прежде всего дети. В разбитых боевых машинах для них было много интересного: боевые патроны, пулеметные ленты, гильзы, приборы наблюдения и т. д. Однако после инцидента, когда в стволе разбитого танка Т-62 был случайно обнаружен боевой артвыстрел, площадку огородили колючей проволокой и выставили пост охраны к большому удовлетворению всех кушкинских родителей.

В начале 1982 года я был на окружных сборах, где познакомился с начальником разведки ТуркВО генералом В.В. Дунцом. Он недавно был назначен на эту должность и прибыл из Афганистана, где был с сентября 1980 года начальником разведки 40А.

При встречах с нами, начальниками разведки дивизий, полков и бригад, он делился своим богатым боевым опытом. В частности, от него я впервые услышал о бое 783 орб 201 мсд в ущелье Шаеста в горах Памира, где погибла половина этого батальона. Этот рассказ произвел тогда на меня сильное впечатление. Разве я мог подумать, что всего через год мне придется воевать в этой дивизии и руководить этим батальоном!

Летом 1982 года все разведподразделения 31 АК были собраны в лагерь на окружном учебном центре «Келята», где мы в течение месяца проводили мероприятия боевой подготовки в горных и пустынных условиях. Выполняли специальные упражнения стрельб в горах из стрелкового оружия, метали боевые гранаты в горах. Это оказалось не просто, ведь если метнешь гранату вверх по склону, она может скатиться к твоим ногам. Провели показное занятие по применению новых ручных гранат РГО и РГН с взрывателями, срабатывающими не по времени, а от удара.

С разведывательными ротами провели тактико-специальные учения, где они, действуя в горах пешком, совершали налеты на объекты, расположенные на удалении 15–20 км, с штатным оружием и снаряжением общим весом порядка 30 кг.

Уже тогда я пришел к выводу, что физическая подготовленность наших солдат, да и офицеров тоже, была далека от желаемой. Люди были практически неспособны при такой физической нагрузке выполнить боевые задачи, было над чем задуматься.

В конце сбора были проведены масштабные учения сил и средств разведки всего нашего армейского корпуса. Они проводились непосредственно у иранской границы, возможно, и с политическими целями, так как в Иране вовсю бушевала исламская революция, и ее ход был абсолютно непредсказуемым.

А дальше произошло то, что навсегда круто повернуло мою жизнь.

В середине ноября 1982 года, как раз после похорон Л.И. Брежнева, меня вызвал по телефону ЗАС из Ташкента начальник 1-го отдела разведывательного управления округа полковник В.А. Сапожник.

После обычных вопросов о здоровье, службе, делах в семье он сообщил мне, что командованием решено направить меня в Афганистан начальником разведки 201 мсд, вместо снятого с должности командующим ТуркВО прежнего начальника разведки.

Я, не раздумывая, согласился, так как попасть в Афганистан хотел давно, еще с момента, когда был там первый раз на вводе. Я дважды писал рапорты об этом: первый раз еще в Кизыл-Арвате летом 1980 года, второй – в 1981-м уже в Кушке. Оба раза начальство отвечало отказом. Находились какие-то причины.

Почему я стремился туда? Во-первых, я хотел на практике применить то, чему меня учили всю жизнь. Хотелось испытать себя в боевой обстановке. Мой отец был фронтовиком, два его родных брата погибли на фронте, брат матери тоже сложил свою голову в Сталинграде, оба деда воевали в гражданскую войну – мне тоже хотелось проверить себя в настоящем деле.

Во-вторых, не хотел я всю жизнь до пенсии сидеть в Кушке, и в Туркестане вообще, этих богом забытых местах. Да и не мог я спокойно сидеть, когда там, за речкой, кипела настоящая жизнь и делалась история.

Есть такая советская песня, в которой звучат замечательные слова:

Родина моя! Что будет и что было —

все я пополам с тобою разделю.

Вовсе не затем, чтоб ты меня любила,

просто потому, что я тебя люблю.

И это не высокий стиль. Наше поколение, взращенное и воспитанное нашими родителями – истинными патриотами своей Родины, школой, комсомолом, просто не могло иначе думать и поступать.