Пригоршня все никак не мог поверить:

– Но как такое возможно, чтоб отходы из ниоткуда текли??

– А как вся Зона возможна? – пожал плечами Шустрый.

– Я откуда знаю? И ты не знаешь, и никто…

– Не знаю – но догадываюсь. Сколько всякого человек с природой творит? Химия, синтетика, ГМО, всё такое… Вот почему, Пригоршня, животные меняются, откуда мутанты берутся?

– Ну, у них эти… гены. ДНК всякие с хреносомами.

– Правильно, в ДНК из-за радиации, всяких излучений, происходят изменения молекулярных структур нуклеиновых кислот, а это ведет к мутациям в организме. Что такое организм? Сложная система. И природа на планете – это тоже система, как организм, только еще сложнее, она сама состоит из отдельных организмов, растительных и животных. Такая «система систем», понимаешь? Метасистема. Которая развивалась постепенно, медленно, все в ней было подогнано друг к другу, сцеплено… А тут пришли мы и давай в природе всякое для своих нужд менять. Резко, быстро. Мы как та радиация: сильный мутагенный фактор. И Зона – это ответная мутация, такая у меня теория. Или, может, раковая опухоль с центром где-то в Дубне. Там ее источник, главный поражающий фактор, только мы до сих пор не знаем, что тогда в НИИ «Акустика» произошло.

– Ты раньше кем был, сталкер? – спросил я.

– Студентом биологии. Хотел диплом по Зоне писать, приехал сюда… И уже не уехал. Ладно, идем, надо на тот берег перебираться, пока военсталы не подвалили.

В Яре гулко булькнуло, над берегом взлетели брызги.

– Ух ты ж! – Пригоршня так и подскочил. – Это что там плещется? В натуре мутанты!

– Или реакция брожения, – проворчал я. – Так, что там впереди, на другом берегу, – подъемный кран лежит?

Шустрый ускорил шаг.

– Правильно, там когда-то мост начинали строить. По стреле на другой берег перейдем.

Мы еще прошли вдоль берега и вскоре оказались у крутого изгиба оврага, который местные прозвали Яром. Рядом стоял грузовик с бетонными плитами в кузове, лежала гора щебня и, параллельно склону Яра, опрокинутый подъемный кран, стрела которого мостом протянулась через овраг.

– Что, по нему преграду форсируем? – уточнил Пригоршня несколько неуверенно.

За Яром, где-то в глубине Могильника, раздались приглушенные выстрелы. Шустрый кивнул:

– По стреле, с разбегу.

– По этой железяке скользкой? Слушай, а может, у тебя еще артефакты какие найдутся, которые нам помогут как-то на тот берег перебраться? Ты ж сталкер, ёлки! У тебя должно быть много артефактов…

– Не глупи, спецназ, никакой артефакт не перебросит тебя на другой берег. И вообще, после тех псов у меня только этот остался. – Шустрый осторожно достал из подсумка странное образование, состоявшее будто из нескольких слипшихся зеленых пузырей.

– Эй, ты, осторожней, сталкер! Я слышал, многие артефакты радиоактивные.

– Это – «пузырь», он не излучает. А вообще, цацка редчайшая.

– Можно? – спросил я, протягивая руку, и он положил «цацку» мне на ладонь.

Выпуклости были твердыми, я вжал в одну палец – она немного прогнулась с тихим хрустом.

– Такое впечатление, что эта штука органическая, – заметил я. – То есть, как бы сказать… мертвая, но состоит из органики.

– Не знаю, – пожал плечами Шустрый. – Возможно. Он газ вырабатывает, но не ядовитый, наоборот, полезный. Если ухо к «пузырю» приложишь – услышишь слабое шипение.

– Какая аномалия его создает?

– До сих пор неизвестно. «Пузыри» иногда можно найти в болотах, считается, что материнское аномалия образуется только на дне трясин, поэтому его никто не видел. Он ценный, хорошо защищает от Всплеска. И не только… Я считаю, этот газ, который он выделяет, как-то организм защищает и мозги прочищает. Стоит дорого, зараза, я свой не покупал – сам добыл и продавать не собираюсь. Ну все, хватит пялиться, пора на тот берег.

Он забрал у меня артефакт, спрятав в подсумок, первый шагнул на протянувшуюся над руслом стрелу.

Мы с Пригоршней следили за Шустрым, а он продвигался к дальнему берегу, шагая с одного стального раскоса на другой. Оглянулся, махнул рукой. Пригоршня неуверенно посмотрел на меня, вздохнул и шагнул на скользкую, изъеденную ядовитыми парами железку. Я направился следом. Когда преодолел примерно четверть расстояния, впереди под Шустрым громко хрустнула проржавевшая железяка, и сталкер замер, раскинув руки.

Вот только ухватиться ему было не за что, а раскос под ним хрустел и выгибался. Шустрый медленно, осторожно перешагнул на другой, от этого движения что-то снова хрустнуло. В плывущую под нами бурду посыпались пластинки ржавчины, потом шмякнулся кусок побольше, и вот тут-то Яр проявил свою сущность!

Что-то в вонючей жиже шевельнулось, она стала вспухать бурлящим горбом прямо под стрелой, на которой мы замерли в напряженном ожидании. Шустрый развернулся и поскакал по железкам обратно – вовремя! Там, куда осыпалась ржавчина из-под его ботинка, химический горб лопнул пузырем, выпустив облако плотного зеленоватого газа. Оно окутало стрелу, внутри облака звучно чавкнуло, и ржавая железяка дрогнула под ногами.

– Поберегись! – Пригоршня уже бежал ко мне, его догонял Шустрый.

Развернувшись, я поспешил назад.

– Давай, давай! – хрипел сзади сталкер.

Мы спрыгнули на землю, и только тогда я оглянулся. А стрела-то изменилась! В том месте, где ее облизал вонючий пар, железки согнулись, истончились, вся ажурная конструкция даже немного просела. Бурда внизу тихо струилась, как ни в чем не бывало, только маленькие пузыри еще всплывали время от времени на поверхность и тихо лопались, выпуская зеленые облачка.

– Я туда больше не пойду! – заявил Пригоршня.

И пнул конец стрелы. Конструкция вздрогнула и стала быстро гнуться посередине, там, где ее обдало паром.

– А-а, твою мать! – крикнул Шустрый. – Бежим!

Призыв запоздал, мы с Пригоршней уже мчались прочь: ясно было, что сейчас произойдет. Стрела гнулась все быстрее и быстрее, как пластилиновая, наконец изгиб коснулся поверхности химической реки, вот тут-то и начался настоящий фейерверк. Ядовитая жижа взбурлила, разбрасывая плотные клочья во все стороны, взмыло новое облако зеленого пара. Мост, которым мы так и не смогли воспользоваться, проломился посередине, тонкий конец стрелы на нашем берегу задрался, земля под ним стала пластами съезжать в бурлящие волны.

Кран, разлегшийся на том берегу, лишился прежней опоры и тоже шевельнулся, под ним стал проседать и осыпаться берег. Яр бурлил, извергая брызги и зеленый дым, железяки скрежетали, ядовитая бурда клокотала и хлюпала – всё это я увидел, оглянувшись через плечо на бегу. Там, где брызги падали на землю, расплывались темные пятна, от них валил пар.

Остановились мы, только когда отмахали метров сто, не меньше.